Одновременно англичане и Монури атакуют его фланг. «Энергичное участие» армии Фоша в действиях против 2-й армии является одним из главных условий успеха операции.

«Моя армия сможет выступить шестого сентября, — писал и заключение Франше д'Эспери, — однако ее состояние далеко не блестящее».

Это была неопровержимая правда. Когда через некоторое время он заявил командиру III корпуса генералу Хашу, что наступление начнется на следующее утро, тот «оторопело уставился на командующего, словно получил дубиной по голове».

«Вы сошли с ума, — запротестовал он. — Солдаты измотаны. Без сна и пищи — почти две недели они отступали с тяжелыми боями! Нам требуются оружие, боеприпасы, техника. Все пришло в упадок. Моральный дух низок. Я вынужден был отстранить от командования двух дивизионных генералов. Штаб ничего не стоит и ни на что не годен. Если бы мы смогли перегруппироваться за Сеной…».

Выбора нет, считали Галлиени и д'Эспери. Их твердая и решительная позиция сыграла решающую роль. Предшественник д'Эспери, вероятно, не стал бы действовать так смело. В этот период со своих постов полетели многие командиры. Генерала Ма де Латри сменил в тот же день стремительный Модюи, служивший ранее в армии Кастельно. Не только командующий 5-й армией потерял свое место, но также и трое из пяти командиров корпусов, семь из тринадцати дивизионных генералов и соответствующее число бригадных.

«Разумная смелость» д'Эспери понравилась Жоффру, и он приказал оперативному отделу приступить к разработке операции в соответствии с предложениями командующего армией, однако проведение ее начать с седьмого сентября. Главнокомандующий получил также ответ и от Фоша, который просто заявил, что «он готов к атаке».

Английский главный штаб отнесся к сообщению Генри Вильсона весьма неодобрительно. Ранее Мэррэй, не дожидаясь возвращения Джона Френча, приказал отступить еще на двадцать километров. «Как ножом в сердце», — заметил Вильсон, узнав об этом.

Прочтя составленное Мэррэем краткое изложение плана Галлиени, он немедленно отправил в Париж телеграмму: «Маршал еще не вернулся».

Вильсон все же надеялся убедить Джона френча отменить приказ об отступлении и поэтому решил пока ничего не сообщать Франше д'Эспери.

Вернувшись, Френч сразу же окунулся в беспокойную атмосферу противоречивых планов и предложений. На своем столе он нашел письмо Жоффра, написанное еще до свершившихся событий. Французский командующий предлагал совместную операцию в районе Сены. Затем Френч прочитал послание Галлиени, записанное Мэррэем. Сам Мэррэй решительно советовал продолжить отступление. Сбитый с толку противоречивыми предложениями, не зная, какому отдать предпочтение, Джон Френч счел, что самое разумное в данной обстановке — бездействие.

Он оставил в силе приказы Мэррэя и попросил Угё передать всем следующее:

«Окончательное решение будет принято после повторного изучения всей обстановки в целом».

Примерно в этот час Галлиени вернулся в Париж и прочел телеграммы от Вильсона и от Жоффра. Главнокомандующий поддерживал предложение о том, чтобы Монури начал наступление южнее Марны 7 сентября. Новостью это не было, тем не менее эти телеграммы заставили Галлиени приступить к решительным действиям. Времени оставалось все меньше, а армия Клюка по-прежнему развивала наступление. Видя, что шансов почти не остается, Галлиени попытался ускорить ход событий и сам позвонил в главный штаб. Жоффр попробовал было посадить на телефон вместо себя Белина, однако губернатор Парижа требовал к телефону только главнокомандующего. По свидетельству адъютанта Жоффра, записавшего этот разговор, Галлиени сказал: «6-я армия уже подготовилась к атаке севернее Марны. Поэтому изменить направление развертывания этой армии сейчас невозможно. Наступление следует проводить без изменения места и времени, указанных ранее».

Слыша голос своего бывшего начальника, Жоффр, возможно, невольно подчинился властному темпераменту Галлиени. Или, как признавался он позднее, вынужден был «неохотно» согласиться на перенос срока наступления вперед на один день из-за опасений, что переброска частей Монури, ускоренная распоряжениями Галлиени, раскрыла бы немцам план операции. Как Фош, так и Франше д'Эспери, оба заявили о готовности к наступлению. Франше д'Эспери, думал главнокомандующий, благодаря какой-то магической силе сумел добиться согласия англичан на поддержку. Жоффр еще не знал, что это согласие еще не было подтверждено английским командующим. И все же охотно или неохотно, но Жоффр все-таки согласился, чтобы 6-я армия перешла в наступление севернее Марны при поддержке всех французских сил шестого сентября, как «требовал Галлиени». Последний немедленно в восемь тридцать направил Монури телеграмму, в которой подтвердил ранее изданные Приказы о передислокации войск. Главный штаб пересмотрел Сроки выхода всех частей на рубежи атаки с учетом начала общего наступления на один день раньше. В десять вечера, через два часа после того как Мольтке подписал приказ о прекращении наступления правого крыла германских армий, Жоффр издал Общий приказ № 6.

«Пришло время, — говорилось в нем с чувством важности исторического момента, — воспользоваться благоприятной возможностью, появившейся в результате маневра германской 1-й армии, и нанести по ней концентрированный удар всеми союзными силами левого крыла».

Французские 6-я, 5-я и английская армии получили боевую задачу в точном соответствии с предложениями Франше д'Эспери. Поддержку генеральному наступлению должны были оказать также 3-я и 4-я армии.

Однако на этом события дня не закончились. Едва Жоффр подписал приказ, как стало известно об отказе Джона Френча утвердить план совместных действий. Ему требовалось время для «тщательного изучения обстановки». Жоффр был поражен. Принято важное решение, отданы приказы, через тридцать шесть часов начнется сражение ради спасения Франции, а союзник, занимавший важный участок фронта, вновь отказывался воевать. С учетом времени на рассылку и дешифровку приказы прибудут в армейские штабы только на следующее утро. Жоффр использовал для убеждения англичан последнее средство — отправил союзникам специального курьера с копией приказа № 6. Офицер, прибывший в Мелен в три часа утра, узнал, что войска экспедиционного корпуса в соответствии с распоряжением Мэррэя уже начали ночное отступление.

Пятого сентября на рассвете войска противника также находились на марше. Клюк безостановочно гнал армию вперед, торопясь закончить окружение французов. Приказ Мольтке об изменении направления движения и принятии мер для ликвидации угрозы с фланга был принят по радио в семь часов утра.

Четыре корпуса, растянувшись на пятьдесят километров, шли в направлении реки Гран-Морен. Клюк не остановил их. Не обратил он внимания и на предупреждение о концентрации французских войск на его фланге, считая, что «германские армии победоносно наступают по всему фронту». Клюк, как истинный немец, верил в собственные военные сводки и не думал, что французы смогут собрать достаточно сил и создать угрозу для его армии. Отступление противника не было совершенно беспорядочным — Клюк в последнее время тоже стал замечать это, поэтому он и требовал не ослаблять натиска и не давать врагу передышки. К тому же следовало сохранить «свободу маневрирования и высокий наступательный дух». Вопреки директиве Мольтке, Клюк продолжал наступление и приказал переместить штаб армии вперед на сорок километров в Ребэ между Гран-Мореном и Пти-Мореном. К вечеру части германской 1-й армии находились на расстоянии пятнадцати-двадцати километров от английских войск и армии Франше д'Эспери. Это был последний день немецкого наступления.