Генри Киссинджер однажды презрительно высказался по поводу «непреодолимого мазохизма американских интеллектуалов, которые искренне убеждены в том, что все трудности в отношениях [между Западом и Востоком] вызваны недалекостью или ригидностью американского руководства»[707]. Вообще, это был довольно парадоксальный исторический период, когда значительная часть молодежи в западных демократических государствах восхищалась Мао Цзэдуном, Фиделем Кастро, Че Геварой и другими революционными вождями, закрывая глаза на темную сторону их репрессивных режимов, — массовые «чистки» под руководством товарища Мао были куда страшнее и кровавее всех тех ужасающих деяний, в которых обвиняли США.

Между тем последствия нарастающей волны антивоенных протестов начали ощущаться не только в студенческих кампусах, но и на полях сражений по ту сторону Тихого океана. На ранних этапах войны, хотя многие американские военнослужащие и не испытывали никакого энтузиазма, а некоторые сознательно не хотели «лезть в пекло», подавляющее большинство считало службу своим неприятным, но необходимым долгом. После 1968 г. настроения изменились. Когда ветераны отправились домой, им на смену пришли представители нового поколения, многие из которых были заражены культом инакомыслия, наркотиков — и неверия. Когда новому главе КОВПВ генералу Крейтону Абрамсу сообщили, что в новоприбывших батальонах есть люди с высшим образованием, тот счел это хорошей новостью. Но один из его офицеров мрачно заметил, что эти «только и способны что строчить своему конгрессмену»[708].

Роберт Холкомб, чернокожий ньюйоркец, год уклонялся от призыва в армию, но в конце концов был вынужден принять присягу в наручниках. Сын школьных учителей, он был признанным бунтарем, завсегдатаем акций протеста и политических диспутов, цитировал наизусть «Красную книжицу» Мао Цзэдуна и был исключен из Университета Теннесси за участие в беспорядках. По его словам, «я прочитал тонны литературы, в том числе книги, напечатанные на Кубе, в Китае и даже в Ханое. В них говорилось, что все войны на самом деле ведутся только за собственность. Мы хотели превратить эту маленькую азиатскую страну в нашу вотчину из-за ее каучуковых плантаций, риса, ценной древесины и, возможно, из-за нефти. И еще из-за людей — дешевого источника рабочей силы»[709]. Как бы то ни было, его многолетнее противостояние с властями ни к чему не привело: вопреки своей воле он оказался рядовым Армии США во Вьетнаме.

Холкомб — хотя в 1967 г. война еще не дала о себе знать в полной мере — был ярким предвестником грядущих перемен. Как показало одно из исследований, среди солдат, отправленных во Вьетнам в этом году, каждый пятый уже употреблял марихуану, а через три года это был уже каждый второй: доля курильщиков марихуаны в находящихся на ТВД войсках выросла с одной четверти в 1967 г. до двух третей в 1971 г. Между тем многие ветераны, получая американские газеты в своих лагерях посреди рисовых полей или зарослей слоновой травы, с недоверием читали репортажи о яростных антивоенных протестах в Соединенных Штатах. Лейтенант морской пехоты Энди Финлейсон вспоминал, с каким отвращением его сержант смял подобранную коммунистическую листовку на английском языке, в которой цитировались слова Юджина Маккарти и Роберта Кеннеди, резко критиковавших войну во Вьетнаме: «К сожалению, я не смог убедительно ему объяснить, почему наши политические лидеры говорили подобные вещи»[710]. Некоторые американские военные впоследствии пришли к выводу и даже настаивали на том, что война во Вьетнаме была проиграна не на поле боя, а из-за предательства, моральной слабости, «удара в спину», нанесенного дома.

Капитан Джон Макнамара, уроженец Техаса, писал из Дананга, что он сам и большинство его товарищей «болезненно воспринимают раскол в [американском] обществе… На днях я видел гражданский автобус, взорванный ВК: вокруг на дороге валялись женщины, дети, животные»[711]. Тем не менее он признавался в своих сомнениях: «Да, автобус взорвали не мы. Но есть более фундаментальный вопрос: не мы ли — я, наше правительство и западная цивилизация в целом — создали условия, породившие азиатских террористов?» Между тем крайности антивоенного движения в США приводили в недоумение даже самих вьетнамцев. Леворадикальный активист Том Хейден, который позже женился на Джейн Фонде, посетил Ханой и стал страстным защитником коммунистического режима. Даг Рэмзи вспоминал, что однажды, во время его пребывания в плену у вьетконговцев, те на допросе упомянули имя Хейдена. Рэмзи поинтересовался, что они сами думают об этом человеке, на что один из коммунистов холодно ответил: «Мы восхищаемся его идеологией, но презираем его как личность. Как можно уважать человека, который предает собственную страну?»[712]

До сих пор ведутся споры о том, в какой мере внутренняя оппозиция войне была вызвана принципиальными убеждениями, и в какой — нежеланием идти в армию, что давало молодым людям мощнейший личный мотив начать крестовый поход против войны, из-за которой они могли потерять два года своей молодости — и, возможно, даже жизнь — в далекой стране. Между тем статистика показывает, что не так много американцев были отправлены на войну против своей воли[713]. 25 из 27 млн призывников военного поколения никогда не участвовали в боевых действиях. Из тех, кто участвовал, — четверть из примерно 2,15 млн американцев, служивших во Вьетнаме, — погибли 17 725 человек. Исследование агентства Harris показало, что большинство их сограждан считали их «неудачниками, согласившимися рисковать своими жизнями в неправильной войне, в неправильном месте, в неправильное время».

Сторонники войны подчеркивали тот факт, что всего 1 % подлежащих призыву молодых американцев не встал на воинский учет и такой же небольшой процент уклонился от призыва. Однако эта статистика не учитывала огромного количества легальных уклонистов, которые тем или иным законным образом получили освобождение от службы в армии. До 1966 г. в армию не призывались женатые мужчины, что привело к 10 %-ному росту браков в юношеском возрасте. Другие — такие как Билл Клинтон и Дональд Трамп — получили освобождение от призыва как студенты вузов. Президент Йельского университета Кингман Брюстер заклеймил эту практику как «циничное уклонение от военной службы, искажение целей образования, запятнание национального духа»[714].