– И мой ответ: нет! – рявкнул квеман. – Ты…

В этот момент хватка его пальцев, вцепившихся в волосы Черепанова, несколько ослабла, да и сами волосы, хотя и отросли за пару месяцев, были все еще довольно короткими…

Черепанов резко присел – и освободился. Затем снизу, плечом, с силой пихнул квемана в грудь, оттолкнулся двумя ногами и по-лягушачьи прыгнул вперед.

Потерявший равновесие квеман запоздал на мгновение, а когда его топор метнулся вслед пленнику, между оружием и пленником как-то неожиданно образовался круглый щит одного из вандалов.

И в этот же миг весь вандальский отряд одновременно, словно единое живое существо, разом вскинул щиты и ощетинился железом. Весь отряд, кроме рыжего.

Тот продолжал подчеркнуто игнорировать манипуляции с топором, совершаемые вожаком квеманов.

Но Черепанов видел, что и рыжий начеку. Просто уверен, что наверняка успеет опередить квеманов. И Геннадий склонен был считать, что уверенность рыжебородого имеет основания.

Квеманский вождь не полез в драку. Вместо этого он повернулся к местному «коменданту».

– Рикс! – воскликнул «рогатый». – Неужели ты допустишь, чтобы чужаки оскорбляли тех, кто с тобой одной крови?

Зря он это сказал.

Рикс явно был на его стороне… До последней фразы.

После заявления о родстве расположение рикса к нему мгновенно испарилось. Вероятно, тут были затронуты какие-то старые заморочки.

– Ты мне не родич! – холодно произнес рикс. – Ты – квеман!

И Черепанов вдруг сообразил, что «квеманы» – вовсе не название народа. Квеман означает – пришелец. Иными словами, чужак.

Поняв, что поддержки не будет, квеман заметно огорчился. И, учитывая явное преимущество противника, решил пойти на уступки.

– Тебе нужен ромлянин? Забирай. А мне отдай этого! – Вождь указал на Геннадия. – За цену двоих.

Вандал повернулся к подполковнику.

– Ты тоже – римский вожак? – спросил он Черепанова по-латыни.

– Да, – соврал Геннадий и, вспомнив недавний рассказ Плавта о трепанации черепа, добавил: – Опцион.

– В таком случае ты не получишь и этого, лесовик, – отрезал рыжий.

И повернулся к собеседнику спиной: для него разговор был закончен.

– Грузите их в телегу, – распорядился он. – И на корабль. Сегодня мы отплываем.

– Ты пожалеешь… – с угрозой прошипел в прикрытую кирасой спину квеманский вожак.

Рыжий мгновенно развернулся.

– Да? – почти дружелюбно осведомился он и положил ладонь на рукоять секиры. – Я готов пожалеть прямо сейчас. Что скажешь?

Квеман в рогатом шлеме ничего не сказал.

Удивительно, но ярость квеманского вождя угасла, как упавший в колодец уголек.

Ничего не ответив, он повернулся и пошел прочь. Остальные – за ним. Только шаман постарше на мгновение задержался, поднял одну из своих побрякушек, направил на рыжего…

– Давай, попробуй, – предложил вандальский вождь тем же равнодушно-спокойным голосом. – Проверь, насколько мое железо быстрее твоей волшбы!

Шаман проверять не стал. Молча потрусил за своими.

Нет, этот лохматый громила определенно начинал нравиться Геннадию. Несмотря на распухшее ухо.

Рыжего звали Дидогал. И он был «родовой» вождь. Независимый, но на службе у рикса, возглавлявшего тех вандалов, которые называли себя асдингами. Рикс Дидогала уважал. И прочие асдинги – тоже. Дидогалу же одного уважения было маловато. Он тоже хотел стать риксом. Но чтобы стать риксом, надо было воевать. Причем – успешно. Успех же, в свою очередь, исчислялся размерами добычи. Дидогал воевать любил. И умел. И побеждал нередко. Но проблема была в том, что побеждал он исключительно в локальных конфликтах с соседями – такими же варварами. Настоящую же добычу можно было взять только по ту сторону Дуная. В империи. А вот с империей у Дидогала не ладилось. Первой проблемой были расположившиеся западнее чужеплеменники, которые предпочитали грабить империю сами. Иногда – с союзниками, но Дидогала в союзники не приглашали. А ближе к востоку берега Дуная осели готы. Готских племен здесь было великое множество. Не имея общего руководства, они, тем не менее, имели общие традиции и говорили примерно на одном языке. Язык этот не многим отличался от вандальского, но ни вандалы, ни готы никогда не забывали, что принадлежат к разным сообществам. И те из них, что осели на берегах Данубия, не поощряли передвижения по своим землям чужих войск. Собственно, именно за это готам-федератам и платила империя: чтобы «держали» границы. Готы тоже были проблемой, но не главной. С готами договориться можно. Или даже в компанию взять. Готы – ребята спокойные, надежные, хозяйственные, а «лось большой, всем хватит», как сказано было в одном старом мультике. Куда более серьезной проблемой был флот. Римский флот. Многоводный Данубий охраняли боевые корабли данубийской флотилии. Которые были настолько мощнее вандальских посудин, насколько медведь сильнее волка. Конечно, стая волков может и с медведем управиться, но во что обойдется стае такая победа?

И наконец, самая большая проблема – римские легионы. В отличие от тех же готов и вандалов, у которых каждый землепашец мог при случае взяться за топор и смахнуть им пару-тройку голов, имперские пахари были просто овцами для стрижки. Не суйся туда, где на земле сидят варвары-федераты, и с землепашцами проблем не будет. Но легионы… Профессиональная армия империи – это серьезно. То есть с ними просто ловить нечего. Самое большее, на что была способна дружина Дидогала, – разбить личную охрану какого-нибудь римского землевладельца-латифундиста. И выпотрошить его виллу и закрома. Но против легионеров вандальские парни не тянули. При том что каждый отдельно взятый легионер ничего особенного собой не представлял. Любой головорез из дружины Дидогала накрошил бы полдюжины этих коротышек. Но чтобы раздавить сотню таких недомерков, требовалось уже не меньше сотни вандалов. А полтысячи римлян запросто стаптывали тысячу храбрых варваров. Дидогал, прочувствовавший все это на собственном печальном опыте, очень хотел разобраться, в чем тут дело. Он прекрасно помнил, как еле ноги унес от римских катафрактариев[58]. Унес, но всю добычу пришлось бросить. Обидно, однако! Дидогал не дурак, кое-какие выводы сделал. Например, посадил всех своих воинов на коней. Сначала к алеманнам ездил: с подарками. Алеманны – конники изрядные. А с вандалами им делить нечего. Поучился у них Дидогал. Затем своих стал учить. Два года обучал. В долги влез: дорогое удовольствие это – конную дружину выучить. Правда, потом дела пошли лучше, – когда Дидогал от теории к практике перешел. И материальное положение улучшил, и большое уважение завоевал у соседних племен. С другой стороны, многие соплеменники и соседи после этого здорово невзлюбили Дидогала. Да и рикс тоже стал коситься на своего вождя с подозрением. А против рикса Дидогал идти был еще не готов. Благородством не вышел. Чтобы такой серьезный недостаток восполнить, нужна была серьезная победа. Славная и добычей обильная. И тогда понял Дидогал: надо идти на римлян.