— У меня есть сухие целебные травы, — вспомнил дон Куркурузо, — очень душистые. Пойдем, голубушка!

Корову опять поставили на стол. Дон Куркурузо достал с полки пучок травы с засохшими желтыми цветами. Запахло лугом. Корова облизнулась красным влажным языком (который Леша не лепил и не раскрашивал!). Дон Куркурузо сунул ей траву в пасть. Корова зачавкала…

Она съела с дюжину травяных пучков и наконец замотала головой: больше не хочу.

— Готова, голубушка?

Корова кивнула.

Опять наступил торжественный момент.

— Ну, уж теперь-то я ручаюсь за положительный результат, — возгласил дон Куркурузо. И решительно прижал конец палочки к проволочному узелку.

Затрещало! Запахло электричеством. Зажегся на узелке белый искрящийся огонек. Но… тут же пропал. И сколько ни колотил Главный маг палочкой по проволоке, больше ничего не случилось.

— Да что же это за напасть такая! — в сердцах воскликнул дон Куркурузо. — По всем законам с третьей попытки должно было получиться!

Корова трясла головой и, кажется, показывала рогами на стену с надписями.

— Что такое? — возмутился дон Куркурузо. — Там все в абсолютном порядке, не выдумывайте, сударыня!.. Хотя… — Он придвинул пенсне ближе к глазам. — Гм… Извините, Леша, но, кажется, там ошибочка… Возможно, она и мешает…

— Какая ошибочка? — смутился Леша. Ведь он так старался, когда писал!

— Видите ли, слово «клочок» следует писать через «о», а у вас…

Леша пригляделся. И прыгнул к стене.

— Ах ты, каракатица! И здесь успела!..

Коварная буква «а» ускользнула у него из-под пальцев и бросилась к двери. На ее месте оказалась та буква, что полагается, — «о».

Лилипут кинулся за беглянкой и прижал ее лапой к полу.

— Не имеете права! — верещала та. — Я буду жаловаться!

— А ты имеешь право лезть на чужое место?! Который раз уже! — возмутился Леша. Он схватил букву «а» за хвостик, она трепыхалась. Была она словно из бумаги от черного фотопакета. Леша решительно свернул ее в трубочку и сунул в карман, который застегивался на «молнию». — Теперь не убежишь!.. Авдей Казимирович, все в порядке, можно колдовать!

— Постойте, постойте… Позвольте мне поближе посмотреть на эту странную особу.

Леша опять вытащил букву «а». Она распрямилась и снова заверещала. Дон Куркурузо ухватил ее двумя пальцами и начал рассматривать поверх пенсне. Леша коротко рассказал о безобразиях «этой особы».

— Да-да, неприятно… — согласился дон Куркурузо. — Но дело в том, что при добром колдовстве рядом не должно быть недовольных. А она смотрите как возмущается… Послушайте, красавица, хотите, я найду вам подходящее место?

Буква запищала, что, конечно, хочет. Она всю жизнь мечтает о настоящей работе, а этот противный Леша и его сестра постоянно гонят ее и обижают… Что значит «никто не гнал с майки»?! Попробуйте вытерпеть, если вас засунут в стиральную машину!

— Ну-ну, успокойтесь… Вон там, в формуле, почти стерлась ваша тезка. Видите, где корень квадратный из «а»? Я посажу вас туда. Но уж будьте добры, ведите себя прилично. Это очень важная формула.

— Я буду прилично! Я всегда хотела! А они…

— Хорошо, хорошо!

Бочкин подтянул к стене стремянку, дон Куркурузо на нее забрался и с размаха прилепил букву «а» на нужное место. Она замерла, будто всегда там сидела.

Теперь-то уж ничто не мешало совершиться колдовству.

— Если и на этот раз не получится, я подам в отставку, — заявил дон Куркурузо. И уже без церемоний так хватил палочкой по проволоке, что она зазвенела гитарной струной.

И огонек опять вспыхнул на узелке! Белый, трескучий! И больше не гас…

А вокруг стала сгущаться мягкая темнота. Сверху, в застекленные отверстия, глянула круглая луна.

— Не волнуйтесь, не волнуйтесь, — возбужденно попросил дон Куркурузо. — Кажется, получилось. Пространства открываются всегда ночью, такое правило. Эта ночь ненадолго.

И он заспешил к двери.

Все двинулись за ним.

ДОРОГА В ГОРУ

Снаружи перед дверью была маленькая каменная площадка. С нее открывался широкий вид. Сейчас это был ночной вид. Но без темноты. Ночь похожа была на голубовато-зеленый день.

Яркая луна висела почти над головой. Справа видно было широкое озеро с мохнатыми островами, а по воде, как серебряные стружки, рассыпался лунный свет.

Левее озера, где обычно можно было разглядеть лишь невысокий лесистый берег, сейчас подымалась гора.

Она была громадная. Гора-страна.

«Вот она какая, Астралия», — подумал Леша.

Внизу, на склонах горы, лежали вперемежку темные леса и возделанные поля. Среди них там и тут виднелись деревеньки с домиками под острыми крышами, с мельницами и белыми колокольнями, которые под луной блестели, как сахарные.

Ближе к вершине лес охватывал гору кольцом, как пушистый воротник. Затем он опять распадался на отдельные участки (возможно, это были сады и парки). А на вершине и вокруг нее раскинулся город. Столица…

Все это было похоже на картину Ореста Марковича Редькина, которая висела дома у Леши. Но похоже не в точности. Здесь было больше простора и удивительных подробностей.

Гора была далеко, домики казались крошечными, но Леша различал самые мелкие детали. Словно он смотрел сквозь особое стекло, которое придает картине волшебную четкость. Он различал узорчатые переплеты в окнах, чешуйки черепицы и блестящие под луной булыжники на мощеной деревенской улице.

Но больше всего он смотрел на столицу.

Это был удивительный город. Здания перемешивались в нем с деревьями. Старые стволы-великаны стояли в одном ряду с крепостными башнями. В некоторых стволах были прорублены туннели, и бегущие по мостикам улицы протыкали эти деревья навылет.

Мостов и лестниц было множество. Мосты перекидывались через улицы, соединяли белые причудливые башни, висели на цепях над черными расщелинами. Лестницы вели к вершине.

Там возвышался замок.

Ничего похожего раньше Леша не видел. Даже на картине Ореста Марковича замок выглядел не столь причудливо.

Стоял замок не на земле. Судя по всему, он был построен на остатках дерева чудовищной величины. Похоже, что у этого дерева спилили сверху ствол, срезали на разной высоте могучие отростки и ответвления и вот на этих срезах — как на круглых площадях — поставили разной формы здания и башни с зубцами и флюгерами. Башни соединялись галереями и арками, на которых тоже стояли большие и маленькие постройки. Древесный ствол-великан был опорой для всех этих перепутанных белых сооружений. А разросшийся на нем замок напоминал пышно распустившийся цветок, который превратился в целый городок и повис над столицей.