юная девушка поедет в такую даль, чтобы его выручить, и пугала, и заставляла устыдиться. Может, Эскиль еще ей не позволит – на сумасшедшего он не похож.

Вефрид, пересилив смущение, подняла на него глаза.

– Видишь? – Обращаясь к нему одному, она показала янтарный «ведьмин камень» у себя в ожерелье. – Сванхейд давным-давно предсказала: однажды к ней приедет девушка с этим камнем. Меня тогда еще не было на свете, но судьба катится к тому, что нам придется исполнить это предсказание.

– Сванхейд, надо думать, давно уж не знает покоя от тревоги, – заметила Дагни. – Раз уж ты сам не можешь поехать, а твои люди отказываются ехать без тебя, она будет рада, если хоть кто сообщит ей, что ты жив и здоров.

– Это правда, – обронил Бер.

– Мы дождемся твоего отца, пусть он решит, – сказал Хедин племяннице.

– Я бы хотела отправиться сейчас, – тихо возразила Вефрид. – Чтобы не терять времени. С отцом я встречусь по дороге – если он уже выехал сюда, – и он решит, ехать ли мне дальше или возвращаться домой.

«Это было бы самым разумным», – подумал Бер, но промолчал. Никакого иного выхода он не видел, и не сидеть же ему у Анунда вечно!

– Чем бы это ни кончилось, – со вздохом сказал он, глядя на смущенную, с пылающими щеками Вефрид, – я всегда буду благодарен тебе за ту помощь, которую ты мне оказала уже своим желанием…

Вздохнув, Вефрид опустила глаза. Навредить ему, вольно или невольно, у нее пока получалось лучше, чем помочь. Что если Один все же играет ею, как стеклянной фишкой на доске, ради своих загадочных целей?

Правена, сидевшая рядом, крепко сжала ее руку. И Вефрид подумала: этой поездкой она поможет и Правене, поможет обезопасить ее ребенка, а уж на таком пути сама Фрейя будет ей защитой!

Глава 4

– Нынче свершилась какая-то большая беда, – сказала Сванхейд, когда утром Малфа зашла к ней вместе с Итой, служанкой.

Осень в Хольмгарде выдалась дождливая и холодная. Сванхейд прихварывала и порой целыми днями не вставала с постели, выходила только, пока у нее в шомнуше топили печь – от дыма она принималась уж слишком сильно кашлять. По утрам Ита или Малфа приносили ей горячий отвар из трав и ягод: зверобоя, шалфея, земляничного листа, ромашки, шиповника. Под утро шомнуша выстывала, несмотря на медвежьи шкуры на всех стенах, и Сванхейд лежала под двумя одеялами из дорогих черных соболей, в длинных шерстяных чулках, двух шерстяных рубашках и чепце. Под всем этим, на широком, богатом конунговом ложе она казалась такой маленькой и хрупкой! Не верилось, что это – могущественная владычица, пятьдесят пять лет почитаемая в этих краях превыше всех женщин, некогда глава многочисленного семейства с большой дружиной, «госпожа медовой палаты», самой богатой в Гардах. И что от всего этого осталось? Только Малфа да двое сыновей Логи-Хакона, мальчики десяти и двенадцати лет. Неужели и вся слава Хольмгарда так же растает, угаснет вместе со Сванхейд?

С месяц назад, после окончания жатвы, Малфа вышла замуж. На свадьбу из Выбут приехала ее мать – Предслава, со старшим сыном. Рассказала, что Ута держится бодро, только все время называет внука Улебом – мысленно она вернулась в то далекое время, первые годы замужества, когда жила в Киеве и нянчила первенца. Так ее рассудок защищался от невыносимой потери: выбросил прошедшие двадцать пять лет, когда ее любимый сын успел вырасти, стать мужчиной и умереть, сделал его вновь малым ребенком на руках у матери.

После свадьбы Малфа переселилась в Словенск, откуда был родом Дедич, но своему новому дому пока уделяла мало внимания – ей приходилось ухаживать за прабабкой, которая осталась в Хольмгарде совсем без родни. Мало какой новобрачный безропотно терпел бы такое, и Дедич говорил, что если Бер до зимы не вернется, надо будет найти для Сванхейд какую-нибудь другую девушку. У Олава в этих краях есть еще родня, кроме Малфы, можно переселить в Хольмгард кого-то из дочерей или внучек покойного Ветрлиди либо Хакона ладожского. Малфе не хотелось злить мужа сразу после свадьбы, но она не решалась передать Сванхейд каким-то внучатым племянницам – сама была слишком ей обязана. Воля Сванхейд вывела ее из дремучего леса, куда она забилась после разрыва со Святославом, дала хорошую долю ей и ее первенцу, и теперь Малфа не знала бы покоя, если бы не пыталась выплатить этот долг.

– Почему ты так думаешь? – Малфа села на край постели Сванхейд и взяла ее руку. – Как ты сегодня? Не мерзнешь?

– Там дождь? – Сванхейд коснулась рукава ее суконной свиты, на котором остались капли.

Оглянулась на оконце со слегка отодвинутой заслонкой: тянуло запахом влаги, палых листьев и мокрой холодной земли с легкой примесью дыма из поварни. Потом добавила:

– Я опять видела… их.

Со времени отъезда Бера прошло около трех месяцев. Никаких новостей с востока не приходило, и Предслава уехала назад в Выбуты очень расстроенная, не застав здесь никаких вестей и муже, не имея даже предположений, когда стоит ждать его назад. О покойниках Сванхейд и Малфа не стали ей рассказывать, чтобы не огорчать. Несколько раз за лето Сванхейд видела тени мертвецов. Сперва пришел один: молча постоял возле ее постели и пропал. Сванхейд не могла толком разглядеть его и не знала, с какой вестью он явился, лишь ощущала веющий от него холод, тоску и ужас. В руке у него вроде бы была сулица, но он не пытался угрожать Сванхейд. Она рассказала об этом только Малфе, а Малфа – только Дедичу, но и он не мог растолковать этот знак. Кроме очевидного – кто-то расстался с жизнью. Но кто?

Через какое-то время покойников явилось уже двое разом. Как и тот первый, они постояли возле ложа Сванхейд, молча, дыша холодом, но теперь она увидела чуть больше: смогла разобрать, что это мужчины, видела у одного торчащую из груди стрелу, а другой был густо залит кровью и держал в руке сулицу. И Сванхейд, и Малфа не находили себе места от тревоги. Кто эти мертвецы? Почему приходят? Что за знак несут? Сердце обрывалось и жилы холодели от мысли, что одним из них может быть Бер или Алдан. Да и смерть любого из их спутников сильно огорчила бы Сванхейд и Малфу: все это были свои люди, домочадцы. Свен, Вигарь, Судиша, Нечай, Истома, Ждан, Хендиль – все они выросли в Хольмгарде, у Сванхейд на глазах. Судиша приходился внуком Велераду, младшему брату воеводы Свенельда,