Весть о разгроме Польши застала Жаннетту Лович в Гатчине, после чего она попросила перевезти ее в Царское Село.

17 ноября 1831 года, в первую годовщину Варшавского восстания и через пять месяцев после кончины Константина, Светлейшая княгиня Жаннетта Лович умерла на тридцать шестом году.

* * *

Холера все еще продолжала свирепствовать, и Николай метался между Санкт-Петербургом и Москвой, смиряя холерные бунты, жертвами которых оказывались врачи-иноземцы — чаще всего немцы, ибо русских врачей почти не было, немцы-аптекари и местные начальники, которых считали состоящими в сговоре с ними.

Холерные бунты возникали и в военных поселениях под Новгородом, где солдаты-поселенцы посчитали, что всему виной — врачи-немцы и их тайные сообщники — собственные офицеры.

И снова Николай помчался туда, совершенно один, приказал выстроить военных поселян побатальонно, но когда он вошел в середину каре, бунтовавшие солдаты, изранившие и убившие своих офицеров, легли на землю, лицом вниз, изъявляя всеконечную покорность. Николай велел вывести из рядов зачинщиков бунта и предать их военному суду; а батальон, где убили батальонного командира, он приказал отправить в полном составе в Петербург, разместить всех солдат по крепостям, отдать под суд и исключить из списков.

Затем он сам скомандовал: «Напра-во!», и батальон, отбивая шаг, двинулся в Петербург. Следует сказать, что и здесь Николай довел дело до конца: зачинщики и активные участники холерных бунтов были осуждены: к исправительным работам — на галерах, в каменоломнях, на мануфактурах — было приговорено 773 человека, выпорото розгами — 150, пропущено сквозь строй — 1599, бито кнутом — 88. Из двух последних групп забито до смерти 129 человек.

* * *

Едва Николай вернулся в столицу из военных поселений, как 27 июля 1831 года Александра Федоровна родила еще одного сына, названного Николаем. (В семье Романовых его звали «Николаем Николаевичем Старшим».) Рождение сына было одним из немногих событий, доставивших Николаю радость. Все остальное ввергало его в глубокое уныние, и прежде всего беспрерывные случаи взяточничества, откровенного воровства, документальных подделок разного рода и хитроумного мошенничества, на которое мог быть способен только русский ум, формировавшийся столетиями противостояния чиновников и предпринимателей с законами.

Ожесточенную борьбу с казнокрадством и взяточничеством, с прямыми обманами и откровенным жульничеством Николай будет вести всю жизнь, и в конце концов это сведет его в могилу.

Здесь автор считает уместным обратиться к одному частному великосветскому сюжету, имеющему некоторое отношение к царской семье, поскольку одним из действующих лиц этой истории является прусский король Фридрих-Вильгельм III, отец императрицы Александры Федоровны.

Все началось с того, что в 1833 году в Петербург после долгих странствий по Европе, вернулась внучка покойного фельдмаршала М. И. Кутузова, старого друга прусского короля, 28-летняя Елизавета Федоровна Тизенгаузен.

У Михаила Илларионовича было пять дочерей, самой любимой из которых была Лизанька, вышедшая замуж за остзейского аристократа графа Фердинанда Тизенгаузена. Кутузов любил его больше всех других своих зятьев, признаваясь, что Фердинанд, которого на русский манер называли Федором, дорог и мил ему, как родной сын.

Здесь уместно будет сказать, что в свое время судьба подарила Кутузову и родного сына — Мишеньку, но его во младенчестве «заспала», то есть во сне придавила до смерти, его кормилица — крепостная крестьянка. В день смерти первенца Кутузов не был дома — он служил далеко от Петербурга и, получив письмо от жены, долго плакал и молился. В ответном письме жене — Екатерине Ильиничне — сразу после слов утешения и призыва к смирению с волей Божьей, он просил ее пожалеть несчастную кормилицу, которая так любила маленького Мишеньку и теперь от великого горя из-за ее оплошки может наложить на себя руки. Вот таким оказался помещик, тогда подполковник Кутузов, ломая все стереотипы о жестоких крепостниках-самодурах. После смерти Мишеньки у Кутузова больше не было сына, и потому зять Фердинанд Тизенгаузен занял в сердце Михаила Илларионовича сыновнее место.

Брак Лизаньки и Федора был счастливым. Молодые любили друг друга, и вскоре у них родились две дочери — Дашенька и Лизанька. Успешной была и карьера графа Тизенгаузена — к 1805 году он был уже полковником и флигель-адъютантом Александра I. Однако и карьера, и семейное счастье, и сама жизнь оборвались в один момент — в трагической для русских битве при Аустерлице, где главнокомандующим был Кутузов, Фердинанд Тизенгаузен был убит. На второй день сражения многие видели, как, держась за край телеги, на которой везли тело Тизенгаузена, шел по грязи его несчастный тесть и, не стесняясь, плакал.

Через шесть лет после этого Лизанька вышла замуж еще раз. Ее мужем стал генерал-майор Николай Федорович Хитрово, участник войн с Наполеоном, соратник Кутузова, сильно израненный и оттого еще во время войны переведенный служить по Министерству иностранных дел. В 1815 году Н. Ф. Хитрово был назначен послом в Великое герцогство Тосканское, и Лизанька уехала вместе с ним и дочерями во Флоренцию. Там прожили они четыре года. Николай Федорович почти все это время болел и в 1819 году умер. Лизаньке было тогда 36 лет, а ее дочерям — 15 и 14. Целый год носила вдова траур по умершему, а когда она впервые выехала вместе с дочерьми на бал, в ее старшую — Дарью или, как звали ее на европейский лад, Долли — влюбился австрийский посланник граф Фикельмон. Он был богат, холост и, несмотря на свои 43 года, рискнул сделать предложение шестнадцатилетней Долли.

3 июня 1821 года Дашенька Тизенгаузен стала графиней Фикельмон, выйдя замуж не по расчету, но по любви, и сохранила это чувство к мужу до конца его дней. А через два года Елизавета Михайловна Тизенгаузен, оставив своих дочерей во Флоренции, возвратилась в Петербург. Там стала она хозяйкой популярнейшего, модного литературно-музыкального салона, где бывали и Александр I, и Пушкин, и Жуковский, и Гоголь, а в 1839 году появился и Лермонтов.

Меж тем Долли Фикельмон и Елизавета Тизенгаузен, оставленные матерью во Флоренции, почти постоянно вместе и порознь ездили по Италии и Германии, заводя знакомства с писателями и художниками, философами и артистами. Их друзьями стали братья Брюлловы, французская писательница мадам де Сталь, немецкий философ и писатель Фридрих Шлегель.

Однажды, оказавшись в Берлине, сестры были приглашены на бал во дворец прусского короля Фридриха-Вильгельма III. Король в свое время, как уже неоднократно говорилось в этой книге, был другом Кутузова, искренне любил и почитал фельдмаршала и потому с особой сердечностью отнесся к внучкам великого полководца, неожиданно пожаловавшим к нему на бал. Особенно же пришлась по душе старому королю младшая из сестер — Лизанька. Фридриху-Вильгельму шел шестой десяток, после смерти королевы Луизы он вдовел уже много лет, и молодая красавица — графиня Тизенгаузен, ко всему прочему немка по отцу, совершенно очаровала старого короля. Чувство это оказалось настолько серьезным и прочным, что король сделал Лизаньке официальное предложение, не посчитав такой брак мезальянсом. И хотя графиня Тизенгаузен не была особой королевской крови, но она была внучкой Светлейшего князя Кутузова-Смоленского, освободителя Германии, командовавшего прусскими войсками во многих славных сражениях, высоко чтимого его подданными, жителями Пруссии, и потому сделанное Лизаньке предложение должно было быть воспринято не только с пониманием, но и с одобрением. Однако, посоветовавшись с матерью, Лизанька королю отказала, сославшись на то, что она не может стать королевой, ибо к такой судьбе следует готовить себя с рождения. Однако, не желая огорчать короля, пообещала сохранить к нему чувства сердечной привязанности и одарить своей дружбой. Случай этот не афишировался, и, как полагали, со временем страсти угасли и все вернулось на круги своя.