– Но какой толк сине-зеленым водорослям в том, что болезнь убивает птиц и млекопитающих за пределами пещеры?

– А вот тут как раз наступает черед третьего хозяина, еще одного сообщника. Членистоногого. Вспомни, членистоногие являются излюбленными хозяевами Bunyavirus. Насекомые и ракообразные. При этом именно они являются лучшими в природе мусорщиками. Именно они расправляются с мертвечиной, выполняя заказ вируса, который вначале пробуждает в них неутолимый голод… – Лиза запнулась, вспоминая людоедство на борту круизного лайнера. Она сделала над собой усилие, стараясь сохранить профессиональную отрешенность.- Стимулировав голод, обеспечив полную подчистку падали, вирус «перепрограммирует» хозяина, заставляя его вернуться сюда, в эту пещеру, притащив с собой свою добычу, чтобы та попала в озеро и стала кормом сине-зеленым водорослям. И у членистоногих нет выбора. Происходит то же самое, что и в случае с печеночным сосальщиком и муравьем. Неврологическое внушение, неудержимый позыв к миграции.

– То же самое сейчас происходит со Сьюзен,- заметил Грей.

Лиза нахмурилась, услышав такое сравнение. Она мысленно изобразила жизненный цикл, который только что описала Грею. Имеющий форму не прямой линии, а треугольника: сине-зеленые водоросли, летучие мыши и членистоногие. Соединенные вместе иудиным штаммом.

– Со Сьюзен все обстоит по-другому, – возразила Лиза. – Человек не должен был становиться частью этого цикла. Но мы, будучи млекопитающими, как и летучие мыши, подвержены действию токсинов, вируса. Так что когда кхмеры случайно наткнулись на эту пещеру, люди непроизвольно стали участниками жизненного цикла вируса, заняв место летучих мышей. Распространяя его не на крыльях, а на своих двух ногах. Каждые три года на местное население стали обрушиваться страшные эпидемии, несущие смерть. Грей бросил взгляд на Сьюзен.

– Но что с ней? Почему она осталась в живых?

– Как я уже говорила, у меня нет ответов на все вопросы.- Лиза вспомнила дискуссию по поводу тех, кто остался жив, переболев чумой, по поводу кодов вирусов, скрытых в человеческих ДНК.- Нервная система человека в тысячу раз сложнее нервной системы летучей мыши или краба. И, подобно сине-зеленым водорослям, человек обладает способностью подстраиваться под меняющиеся условия окружающей среды. Как знать, какие чудеса сварились из этих токсинов, попавших в нашу более совершенную нервную систему?

Они подошли к узкому выступу, уходящему в озеро. Лиза вздохнула.

Обернувшись, она увидела вверху странное зрелище. Из пустых глазниц каменного идола выходили струйки дыма, ярко освещенные огненным солнцем.

– Это нейтрализирующий порошок,- сказал Грей, заметив то же самое. Он ускорил шаг, увлекая всех за собой.- Должно быть, Насер завершает дезактивацию верхнего склепа. Времени у нас больше нет.

11 часов 39 минут

Поднявшись до конца лестницы, Вигор опустился на колени перед маленькой каменной дверью. Сейхан стояла у него за спиной, светя фонариком. Арка из известняка обрамляла плиту обтесанного песчаника – сочетание природы и творения рук человеческих.

Над дверью, в изогнутом своде известняка был вделан бронзовый медальон с выгравированным на нем распятием. Изучив его, Вигор пришел к выводу, что эту метку также оставил отец Агреер.

Подтверждение своему предположению он обнаружил ниже. Проведя пальцами по каменной двери, прелат наткнулся на высеченные на плите из песчаника буквы. Однако теперь это были не ангельские письмена, а итальянский язык. Последнее завещание отца Агреера.

«В год 1296-й от Воплощения Сына Божия я поведал камню эту последнюю молитву. Когда я попал сюда, на меня пало проклятие, причинившее мне великие страдания, однако я подобно Лазарю очнулся от сна смерти. Я не понимаю, какая дьявольская напасть поразила меня, но я остался в живых, получив странную отметину, лихорадочное свечение кожи. За это спасение я прислуживал тем немногим, кто пережил великую болезнь. Но теперь меня гложет чувство странного раскаяния. Воды внизу уже начали бурлить пламенем Преисподней. Я знаю, что меня влечет навстречу смерти. С огромным трудом удалось мне убедить остальных возвести эту печать, сооруженную под моим личным наблюдением. И я иду, читая одну лишь молитву. Больше, чем спасения своей души, я жажду того, чтобы эта дверь оставалась навеки запечатана Крестом Господним. Пусть только сильный духом Господа осмелится ее отворить».

Вигор прикоснулся к затейливой росписи внизу: «Отец Антонио Агреер».

У него за спиной послышался голос Сейхан:

– Значит, после ухода Марко Поло священника заразили болезнью, однако он не умер, а остался в живых. Как и эта женщина.

– Быть может, светящиеся язычники, предложившие исцеление отряду Марко, каким-то образом определили, что отец Агреер останется жив. И именно поэтому выбрали его. Но обрати внимание на дату. Тысяча двести девяносто шестой год. Священник прожил здесь три года. Тот самый временной интервал, которым, по словам Сьюзен, отделены друг от друга вспышки заболевания.- Вигор оглянулся назад.- Она права.

Сейхан махнула рукой:

– Под росписью написано еще что-то. Вигор кивнул:

– Цитата из Библии, Евангелие от Матфея, глава двадцать восьмая, описывающая воскресение Иисуса из гроба.- Вигор прочитал цитату вслух: – «И вот, сделалось великое землетрясение; ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем».

– Ну да, много от этого толку. Однако это было именно так.

Вигор посмотрел на распятие, высеченное на бронзовом медальоне над дверью. Мысленно прочтя молитву, он осенил себя крестным знамением.

Не успел он закончить, как у него под ногами задрожала земля. Где-то позади с грохотом обвалилась часть скалы; казалось, вся пещера начинает рушиться.

Схватив фонарик, Сейхан бросилась назад выяснять, в чем дело.

– Ждите меня здесь!

На прелата опустился леденящий мрак. Хотя он больше не видел высеченных на камне слов, они яркими буквами горели у него в сознании.

«И вот, сделалось великое землетрясение…»

11 часов 52 минуты

Услышав гулкий грохот, от которого содрогнулась вся пещера, Грей опустился на колени, прикрывая своим телом Лизу. Ковальски склонился над ней с другой стороны. Сталактит, оторвавшись от свода, свалился в воды озера. От того места, где он был, по толще известняка побежали во все стороны расходящиеся глубокие трещины.

Сьюзен присела на корточки на каменном языке, уходящем в светящееся озеро. Повсюду вокруг вода дрожала, вибрировала, набегая на берег и откатываясь назад. Над ней поднимался едкий, удушливый дым. Наполненный иудиным штаммом.

Наверху гремели новые взрывы, пушечными ядрами колотя по сводам пещеры.