Он задержался на мгновение, а затем посмотрел на участок тени, где прятался Санни, и в его голове зародилось смутное подозрение.

— Ты можешь выйти, Санлес. Теперь здесь безопасно.

«Какого черта...»

Санни колебался несколько секунд, затем принял свою телесную форму и взглянул на Солвейн, его глаза горели ненавистью.

Постепенно некоторые вещи становились на свои места и начинали обретать смысл. Магический круг в жилище колдуна, река крови, которую Ноктис пустил в почву под землей, трещины на каменном полу, дрожь, которая время от времени пробегала по нему...

Даже слабый крик, разбудивший Санни в его последнюю ночь в Святилище.

Он повернулся и уставился на колдуна, в его голове возникла ужасающая догадка.

Солвейн, однако, все еще оставалась в неведении. Когда жуткое движение под ее кожей стало сильнее и заметнее, она застонала:

— Что... это... эта... штука? Мой... мой Аспект...

Ноктис улыбнулся.

— Ах, ты заметила? Да, нет смысла пытаться вызвать свои Способности. Видишь ли, мой маленький питомец немного изголодался по душевной сущности. В конце концов, я морил его голодом несколько сотен лет.

Пока он говорил, его собственная сущность свободно текла по его искалеченному телу. Ужасные раны, покрывавшие его, начали затягиваться с невероятной скоростью. Пока Санни наблюдал, кровавая дыра в груди колдуна закрылась, его раздробленные ребра вновь обрели правильную форму. Его разорванная щека уже срослась.

В пустой глазнице образовался сгусток крови, медленно превращаясь в новый глаз.

Ноктис сделал шаг вперед, наклонился и посмотрел на Солвейн. Затем он прошептал:

— Этот мой питомец — очень необычное существо... это лоза, питающаяся могущественными душами. Проклятое семя, из которого она родилась, было создано, когда пепел Рощи Сердец смешался с кровью Эйдре. Ты помнишь Эйдре, не так ли, Солвейн? Что ж... позволь мне вернуть тебе ее последний дар!

Его голос пронизан безграничной яростью и печалью.

Санни нахмурился, затем посмотрел на колдуна со сложным выражением лица.

Итак... Ноктис создал из пепла Священной Рощи и крови Эйдре Червивую Лозу, Испорченного Монстра, способного пожирать Святых. Он держал его в земле под своей резиденцией сотни лет, взращивая мерзость, питая ее своей сущностью и кровью.

И вот, когда пришло время, он взял его в себя, сделав свое тело приманкой и ловушкой для того, кто осквернил Рощу и убил ее Владычицу. Все это время колдун сдерживался, вынужденный подавлять существо и не позволяя ему пожирать его изнутри. И когда чудовище наконец нашло себе нового хозяина... он наконец-то смог проявить всю свою силу.

На лице Санни появилась бледная улыбка.

Какой коварной, терпеливой... и безжалостной была месть Ноктиса для Солвейн!

Он мог бы кое-чему поучиться у этого неумолимого колдуна.

...Дева Войны несколько мгновений смотрела на Ноктиса, затем согнулась в жестокой конвульсии, испустив ужасный вопль. Кожа на ее лице лопнула, и из-под нее показалась тонкая, похожая на червя лоза, ползущая вперед сквозь кровь. Еще одна, более толстая, вырвалась из её руки.

Солвейн застонала, затем издала сдавленный смешок.

— Ах... спустя столько времени... я побеждена... тобой?

Она стиснула зубы, а потом вдруг улыбнулась сквозь боль.

— Слава... Зверю!

С этими словами Дева Войны с трудом пошевелилась и протянула вперед дрожащую руку.

На ее окровавленной ладони лежал нож, вырезанный из цельного куска дерева.

Ноктис некоторое время смотрел на нее, затем молча взял нож и выпрямился, возвышаясь над дрожащей, страдающей женщиной. Несколько мгновений он оставался неподвижным, темнота скрывала его лицо.

Санни сделал шаг вперед, его душила ненависть.

«Нет... нет, еще нет!»

Пусть она кричит! Пусть она страдает больше!

Пусть страдает вечно!

Убить Солвейн — вот что они планировали... но теперь, глядя на прекрасную, ненавистную жрицу Войны, он не хотел позволить ей так просто сбежать! Она с самого начала хотела этого! Это была ее настоящая победа!

Способность ясно мыслить у Санни исчезла, поглощенная яростью. У него осталось достаточно здравого смысла, чтобы понять, что такое поведение неестественно, что интенсивность его желания отомстить необычна даже для такого злобного человека, как он... но ему было все равно.

В тот момент он хотел только одного — чтобы Солвейн заплатила за то, что она у него отняла.

Ноктис посмотрел на нож, его глаза были полны тьмы.

...А затем отбросил его в сторону, вонзив деревянное лезвие в стену грузового отсека.

Когда он заговорил, его голос дрожал.

— Ты не заслуживаешь смерти. За то, что ты сделала с нами... Ты не заслуживаешь смерти, Солвейн. Ты заслуживаешь только жизни...

Глава 728: Злобная Тень

Услышав жестокие слова, приговорившие Солвейн к тысячам лет томительных мучений, Санни не мог не испытать темного, эйфорического чувства ликования.

Перед его глазами снова промелькнули воспоминания о боли, которую она причинила ему, и лица тех, кого она убила, отчего ликование стало еще слаще.

«Хорошо... хорошо...»

Единственное, о чем жалел Санни, так это о том, что в далеком будущем он убил Солвейн, освободив ее от этих мучений. Если бы он знал тогда, то оставил бы ее гнить.

Ноктис некоторое время холодно смотрел на корчащуюся жрицу, а затем повернулся, словно намереваясь уйти.

Солвейн издала мучительный стон: еще больше лиан прорвали ее кожу и сползли на пол.

— Подождите!

Она с трудом подняла голову и посмотрела вверх, ее глаза были полны страха.

— Ноктис... ты должен... убить меня. Ты не сможешь... освободить ее... если я буду жива!

Колдун остановился, задержался на мгновение, а затем взглянул на нее через плечо. Его лицо было холодным и неподвижным.

После долгой паузы он бесстрастно произнес:

— ...Надежда — великий, могущественный даймон. Она может сама справиться с парой оков.

Когда глаза Солвейн расширились, Ноктис отвернулся и сделал шаг к воротам трюма.

А Санни тем временем...

делал самое трудное, что когда-либо делал в своей жизни.

***

Санни шел к краю грузового отсека, где в стену был воткнут деревянный нож.

Каждый шаг он делал так, словно тащил за собой гору.

Нет, это было гораздо тяжелее...

Гора могла быть тяжелой, но тащить ее за собой было бы простой задачей. Тяжелой, а может быть, даже невозможной, но все же простой. Однако он боролся не с физическим весом.

Вместо этого Санни боролся с самой своей природой.

Он вырос на окраине и боролся за свою жизнь в жестоком, равнодушном мире. Чтобы выжить, ему пришлось усвоить множество жестоких уроков. Эти уроки сделали его эгоистичным, циничным и жестоким, не желающим никому доверять и ни во что верить.

Эти качества помогли ему остаться в живых, но по мере того, как его жизнь менялась, некоторые из