опыта мой кабанчик. Быстро посчитал в уме. Ага, нужно еще восемь полевок и у моего боевого питомца будет уровень.

Вперед, мой зверь. Рви их! Мы справились меньше, чем за пять минут, как Петрович засветился светло-желтым светом, что означало поднятие уровня. Я осознано выбирал отдельно стоящие цели, чтобы не спровоцировать атаку всего этого серого стада мышей полевок.

А хвосты падали с небольшим шансом, к сожалению. В сумке лежали восемь обрывков кожи и одна шкурка. Посмотрел на характеристики моего пета, немного поднялась атака и защита и поднялась живучесть. Превосходно, он теперь будет держать удар. Направил его атаковать сразу двух грызунов. Меньше минуты и два зверька лежали вверх лапками. Пока я срезал с них кожу, Петрович атаковал другу пару. И в этой схватке он вышел победителем. Мыши только царапали его жесткую щетину, практически не пробивали, регенерация жизни была прекрасная. Не заставляя меня использовать бинты или тратить очки маны, коих у меня не так много.

Приловчились, Петрович спокойно держал четырех грызунов за раз. Поднял уровень. Теперь третий. Великолепно. Хвостов было семь штук. Не падали заразы такие. Я пожалел, что не взял с собой нитки, а то мой кабанчик гонял хвостатых, а я бы за это время перекрафчивал сырье. Но надо посмотреть, что выгоднее продавать на аукционе. Занес пометку в СклерозниЧЕК. Время летело незаметно. Петрович поднял еще один уровень, а моя сумка была практически забита и еще немного и будет перегруз. Хвосты падали, но очень редко. Всего десять. Интересно, а Олаф покупает или продает что-нибудь. Нужно узнать, если нет, тогда нужно возвращаться в город или порт. В лавке у торговца нужно купить свиток или зелье, которое поднимает мой вес.

Нашел Олафа в огороде, он пропалывал сорняки в грядке с морковью.

— Олаф, а что есть на продажу у тебя?

— В основном овощи, фрукты, мука.

— А это тебе нужно?

Я показал ему обрывки кожи и шкуры, а также целую шкурку полевки.

– Нет, мне это зачем, вот если был алкоголь, пиво там или вино, тогда точно куплю, - улыбнулся своим мысля Олаф и принялся снова за работу.

Кристалл сжался в руке, и мгновение спустя я стоял у рыночной площади, рядом с ним фыркал его верный кабан. В ушах звенел пёстрый хор рыночных зазывал, каждый нахваливал свой товар. Меня же интересовали цены на продукцию траппинга – и увиденное неприятно удивило. Они почти не отличались от цен в лавке торговца. Зато нитки удалось взять дешевле: пять мотков по десять копеек. Имя ловкого торговца, что уступил в цене, тут же отправилось в список потенциальных партнёров. Кажется, он качал портняжное дело, работал ткачом. Интересно. Договорились: если у меня будет лишняя ткань, что падает с гуманоидных монстров, тот купит её по хорошей цене. Вот так и налаживаются торговые связи.

— А какие иглы лучше брать? – спросил я, заинтересованно глядя на торговца.

— Бери бронзовую, – ответил тот, – она дешевле железной, а прочность держит хорошо. На обрывках шкур и кож до тысячи использований протянет, прежде чем сломается. Но чинить их нельзя.

— А если кузнец знакомый есть?

— Тогда к нему. Себестоимость меньше пяти копеек выйдет.

«Отлично», – мысленно отметил я, занося информацию в электронный блокнот. «Нужен кузнец, а у меня как раз шахтёрство. Я ему руду, он мне иголки. Здорово».

Не жалея о потраченном времени, я быстро купил в кожевенной лавке всё необходимое и сел ремесленничать.

Описание игл: Тонкие бронзовые иглы, отливающие матовым блеском. Ушко, небольшое, но достаточное, чтобы продеть прочную нить. Каждая игла аккуратно заточена, словно готова сшить саму судьбу.

До открытия порталов на залив оставалось пять часов. Таймер ярко светился в верхнем правом углу.

***

Я присел на корточки у края пшеничного поля, оценивая обстановку. «Петрович, вперёд!» – шепнул он, и его верный кабан, Петрович, с нетерпеливым фырканьем ринулся в золотистые заросли.

Первая волна обычных мышей бросилась на Петровича, словно голодный рой. Но подросший и могучий кабан, словно танк, проламывал строй, топча и разбрасывая грызунов своими мощными копытами. Вихрь из летящей пшеницы и визжащих мышиных тел сопровождал продвижение Петровича вглубь поля. Я, воспользовавшись замешательством врага, выхватил плевательную трубку.

Фу-у-уть. Фу-у-уть. Фу-у-уть.

Иглы, выпущенные из трубки моей опытной рукой, просвистели в воздухе и вонзились точно в голову показавшемуся из-за стеблей Изменённому гремлину. Тварь взвизгнула, дёрнулась и попыталась подползти к Лешему, изрыгая проклятия на ломаном гоблинском наречии, но Петрович уже был тут как тут.

Разозленный запахом крови, кабан развернулся и, сбив с ног нескольких мышей, яростно атаковал раненого гремлина. Мощный удар копытом пришёлся прямо по бугристой зелёной спине твари, ломая кости и превращая органы в месиво. Гремлин забился в предсмертной агонии, из его пасти потекла ядовитая слюна, обжигающая вытоптанные стебли пшеницы.

Однако другие гремлины не собирались сдаваться. С воем они выскочили из засады кукурузного поля, окружая Петровича со всех сторон. Твари отчаянно царапали кабана своими когтистыми лапами, пытаясь добраться до нежной плоти под толстой шкурой. Одна из мышей умудрилась укусить Петровича за ухо, вызвав яростное хрюканье и новый прилив ярости.

Я, не теряя времени, ловко перезаряжал трубку, выпуская иглу за иглой. Каждая игла находила свою цель, поражая Изменённых гремлинов в самые уязвимые места: глаза, суставы, нежную шею. Я двигался быстро и бесшумно, словно тень, появляясь то тут, то там, сбивая с толку врагов.

Петрович, бешено вращая глазами, продолжал крушить и топтать грызунов. Его могучая туша, словно таран, пробивала строй за строем, оставляя за собой лишь горы искорёженных тел. С каждым убитым гремлином Петрович становился сильнее и быстрее, его хрюканье звучало всё более победоносно. Есть, несколько уровней сразу!

Бой кипел, воздух был пропитан запахом крови, пота и ядовитой слюны. Я и Петрович, словно единое целое, уничтожали мерзких тварей, защищая поля и будущий урожай. Наконец, последний гремлин рухнул на землю, поражённый моим метким выстрелом. Мыши, лишившись предводителя, в панике разбежались.

На поле боя воцарилась тишина, нарушаемая лишь моим тяжёлым