Оррик почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он качнулся к стене, оперся об нее руками, чтобы не упасть, а потом закрыл лицо ладонями, похолодевшими от прикосновения к камню.

— Это сумасшествие, — пробормотал он, задыхаясь. — Последствия тяжелого дня. Я, наверное, сплю.

Он отнял руки от лица и посмотрел на принца.

— Скажите, что все это мне снится.

— Если так, то это кошмарный сон, Пеллен. И он снится всем нам. — Принц Гар полез во внутренний карман своей накидки и достал оттуда толстый журнал, переплетенный в кожу. На вид очень древний.

— Это дневник Благословенной Барлы. Дурм отыскал его, но затем скрыл его существование. В нем содержатся сведения о магических знаниях, давным-давно утраченных нами… а еще здесь имеется заклинание, открывающее окно в Стене.

— Окно? Ваше высочество…

— Знаю, — быстро перебил его принц. — Знаю, как это звучит, но потерпи, пожалуйста. Я уверен, что Дурм использовал это заклинание.

На его лице появилось странное выражение: смесь горечи и печали.

— Дурм всегда был очень любопытным. И очень самоуверенным. Был уверен в том, что с ним ничего не случится, на какой бы риск ни пришлось пойти.

Оррик отступил от стены и сцепил руки за спиной. К этой минуте он почти пришел в себя, и теперь, больше чем отчаяние и смятение, его мучил стыд за то, что он позволил себе столь открыто проявить эмоции.

— Очень хорошо. Пусть будет «окно». Однако какое все это имеет отношение к Эшеру и вообще к чему бы то ни было?

Принц спрятал журнал за пазуху.

— Самое прямое и очень большое. Когда Дурм открыл это окно, думаю, в наш мир прорвалось что-то страшное, и оно теперь находится среди нас. И это «что-то» стремится к злобному разрушению всего и вся. Думаю, это оно погубило мою семью и желает уничтожить всех нас. Вот почему мне необходимо разыскать Эшера. Он один обладает магией, которой я доверяю и которая может противостоять этому.

— Противостоять чему, ваше высочество? Никто не знает, что находится за Стеной! Никто не знает, какие существа там обитают!

— Но мы знаем, кто там жил.

Оррику понадобилось не больше секунды, чтобы понять, о чем говорит Гар. И сообразив, о чем идет речь, он едва не лишился чувств.

— Морг?! Господин, вы бредите!

Гар покачал головой.

— Я бы хотел, Пеллен, чтобы ты оказался прав. Морг знал, как стать бессмертным. Пойми! Он был чародеем, обладающим такой магической силой, границ которой мы не можем себе даже представить. Доранцы Лура всего лишь тени наших предков, умевших делать такое, что и не снилось нынешним магам. Все это написано в дневнике, и, поверь, это ужасно.

Неужели сумасшествие бывает заразительным? Оррик почувствовал, что начинает верить принцу…

— Но… если вы правы, и Морг действительно находится среди нас, почему этого до сих пор никто не заметил?

— Он очень умен, Пеллен. Он прячется.

— Где?

Что-то дрогнуло в лице Гара. Но колебался он не более мгновения. Будь что будет! Он посмотрел прямо в глаза капитану и ответил:

— Морг скрывается в облике Конройда Джарралта.

Оррик отшатнулся, прижал кулак к внезапно занывшему сердцу. Барла, сохрани… Барла, сохрани его! Но он поверил в это! Ему тут же вспомнилась прошедшая ночь. Кровавая ночь. Оррик вспомнил лицо короля Конройда, когда тот приказывал обезглавить Эшера. Вспомнил, с каким наслаждением король разглядывал обезглавленное тело. Во всех его движениях, во всем поведении ощущалось что-то нечеловеческое, неестественное, сокрытое где-то в глубине.

Дав ему время осознать сказанное, принц тихо продолжал:

— Я последний, кто остался в живых из Дома Торвигов. Пеллен, на протяжении сотен лет члены моей семьи проливали кровь ради сохранения нашего королевства. От имени всех этих святых, в этом священном для меня приюте ушедших душ, памятью бесчисленных поколений моих предков я клянусь! Я клянусь тебе, Пеллен, что не сказал ничего, кроме правды. Пожалуйста! Помоги мне…

Оррик потупил взор, и время замерло в ожидании его ответа. Медленно, словно капли падали в вечность мгновения.

Наконец капитан поднял свой взор и посмотрел на принца.

— Да, Гар, я тебе помогу. Но если окажется, что мы ошиблись, да будет Барла милосердна к душам нашим.

* * *

Увидев, что Оррик вернулся в караульное помещение, Окс Бандер изумленно посмотрел на него.

— Капитан? Что-то случилось?

«Все, что только можно себе представить», — подумал Оррик. Все еще не придя в себя после услышанного от принца и после своего безумного решения слепо последовать за ним, он постарался все же собраться с силами. Потому что сейчас ему предстояло то, что находилось в вопиющем противоречии со всем двадцативосьмилетним опытом городского стража: ему предстояло нарушить закон и освободить заключенного.

Оррик изобразил на лице смущенную улыбку.

— Понимаешь, я честно пытался уснуть, но мысли о накопившихся бумагах прогнали сон. Ты же знаешь, как я отношусь к этому.

— Да уж, знаю, — ухмыльнулся Окс.

— Заключенный не беспокоил?

— Нет, капитан.

— Джессип по-прежнему с ним?

— Э-э… — Бандер, казалось, несколько смутился. — Нет, капитан. Вы же знаете, что у него матушка болеет? Ну, вот он и захотел посмотреть, как она провела ночь. Я не увидел в этом большого вреда. Парень провел на дежурстве почти двое суток. Я сам десять минут назад проверял заключенного. С ним все в порядке, храпит вовсю.

— Понятно. Что ж, надеюсь, все в порядке.

Оррик направился к двери черного хода, которая вела в камеры. Сердце стучало так громко, что удивительно, как Бандер этого не слышал. Взявшись за дверь, капитан оглянулся.

— Прежде чем пойти наверх, я все-таки взгляну на него сам. Оставайся здесь, Окс.

К счастью, остальные камеры в подвале были сегодня пусты. Чрезвычайные события последних двух недель заслонили собой все мелкие преступления, которые совершались в городе, и на них эти несколько дней просто не обращали внимания. Оррик торопливо прошел к дальней камере, расположенной в самом конце коридора, где еще совсем недавно содержался Эшер, а теперь ждал такой же горькой участи Мэтт. Он отомкнул железную дверь, за которой находилась решетка и… увидел, что арестованный дергается в петле, сделанной из рукавов, видимо, оторванных от рубахи.

— О проклятие! Нет!

Дрожащими руками капитан сорвал ключи с пояса, бесконечно долго возился с замком и, наконец, смог распахнуть дверь в камеру. Конюший стоял на коленях и уже хрипел, лицо его побагровело и стремительно приобретало синюшный оттенок. Оррик стремительно бросился к нему, попытался распустить узел, но безуспешно. Схватив самоубийцу за плечи, он рывком вздернул его и отчаянно закричал, призывая на помощь Бандера.