Сари кивнула.

К ремню Роуз крепилась маленькая сумочка на «молнии». Она расстегнула ее, порылась внутри, достала ключ и вручила Сари. Та направилась к сараю, высокая трава шуршала, соприкасаясь с плотными чулками телесного цвета. Ключ подошел к замку. Когда Сари открыла дверь, хлынувшие внутрь солнечные лучи озарили помещение размерами чуть больше уборной. Там хранились газонокосилка и пластиковое ведро, в котором лежали серп и грабли. У задней стены стояли лопата и мотыга. Больше там не оказалось ничего, и спрятаться было негде.

– Войди туда, – сказала Роуз. – Посмотрим, на что ты способна.

Сейчас, накачанная паром, ты просто обязана удивить меня.

Как и каждый член Истинного Узла, Тихоня Сари обладала своим маленьким талантом.

Она вошла в тесный сарай, принюхалась и сказала:

– Пыльно.

– Черт с ней, с пылью. Давай увидим, что ты умеешь. Или, точнее, не увидим, как я надеюсь.

Потому что в этом и заключался дар Сари. Она не могла стать невидимой (этого не умел никто), но могла потускнеть, чему очень способствовали ее неброское лицо и фигура. Она повернулась к Роуз, потом посмотрела на свою тень. И чуть подвинулась в сторону. Едва заметно, на полшажка. Ее тень слилась с тенью от ручки газонокосилки. Сари замерла – и сарай опустел.

Роуз зажмурилась, потом широко распахнула глаза – и увидела Сари, стоявшую рядом с косилкой, скромно скрестив руки на поясе, как застенчивая девушка, которая надеется, что ее пригласят танцевать. Роуз посмотрела на горы, а когда снова повернулась к сараю, он опять опустел – превратился в крошечный склад инструментов, где и спрятаться-то негде. При ярком солнечном свете была видна лишь одна тень – от ручки газонокосилки. Вот только…

– Прижми локоть, – сказала Роуз. – Я его вижу. Прижми самую малость.

Тихоня Сари выполнила просьбу и на мгновение действительно исчезла. Роуз не могла увидеть ее, пока не сконцентрировалась. А ведь она знала, что Сари там. Когда придет время – а ждать осталось недолго, – маленькой стерве ни за что ее не разглядеть.

– Очень хорошо, Сари! – сказала она со всей доступной ей теплотой в голосе. – Возможно, мне и не понадобится твоя помощь. Но если ты будешь нужна, пусти в ход серп. И думай об Энди. Поняла?

При упоминании Энди уголки губ Сари печально опустились. Она посмотрела на лежавший в ведре серп и закивала.

Роуз подошла к сараю и взяла замок.

– Сейчас я закрою тебя внутри. Маленькая сучка засечет тех, кто будет в «Холле», но не тебя. Я в этом уверена. Потому что ты у нас Тихоня, верно?

Сари снова кивнула. Свое прозвище она заслужила.

(а как же?)

– Замок? – с улыбкой спросила Роуз. – Об этом не думай. Думай только о том, чтобы быть неподвижной. Неподвижной и тихой. Ты меня понимаешь?

– Угу.

– А про серп все поняла? – Роуз не доверила бы Сари пистолет, даже если бы он у нее был.

– Селп. Угу.

– Если я сама с ней справлюсь – а с таким количеством пара внутри наверняка так оно и будет, – ты посидишь здесь, пока я тебя не выпущу. Но если услышишь мой крик… Дай подумать… Если я закричу: Не вынуждай меня наказывать тебя! – это будет означать, что мне нужна твоя помощь. Я сделаю так, чтобы она повернулась к тебе спиной. И ты знаешь, что случится потом, верно?

(я поднимусь по ступенькам и)

Но Роуз качала головой:

– Нет, Сари. Тебе не придется подниматься. Она не доберется до платформы.

Роуз не хотела терять драгоценный пар даже сильнее, чем упускать возможность самостоятельно расправиться с маленькой стервой… заставить ее страдать. Долго страдать. Но осторожность никогда не помешает. Уж очень сильна девчонка.

– Так какого крика ты будешь ждать, Сари?

– Не вынустай меня накасыва!

– И о чем ты будешь в этот момент думать?

Глаза под лохматой челкой блеснули.

– Месь!

– Правильно. Ты будешь мстить за Энди, которую убили приятели этой сучки. Но только по моему сигналу, потому что я хотела бы все сделать сама.

Роуз стиснула кулаки, и ногти глубоко впились в багровые отметины на ее ладонях.

– Но если я тебя позову, иди. Не мешкай и не останавливайся, пока не вонзишь серп ей в шею и не увидишь, как его конец вышел из ее проклятого горла.

Глаза Сари вновь блеснули.

– Угу.

– Отлично. – Роуз поцеловала ее, потом закрыла дверь и вернула на место навесной замок. Положила ключ в сумочку и прислонилась к двери.

– Послушай меня, дорогая. Если все пройдет хорошо, ты получишь первый пар. Обещаю. И это будет такой пар, какого ты прежде никогда не пробовала.

Потом Роуз вернулась к смотровой платформе, сделала несколько глубоких вдохов и начала подниматься по ступенькам.

4

Дэн стоял, упершись руками в стол для пикника, опустив голову и закрыв глаза.

– Поступать так – чистой воды безумие, – сказал Билли. – Мне надо идти с тобой.

– Ты не можешь. У тебя хватит своих забот.

– А если ты потеряешь сознание на полпути? И как ты справишься с целой бандой? Судя по твоему виду, ты бы и против пятилетнего малыша двух раундов не продержался.

– Думаю, что очень скоро почувствую себя намного лучше. И сильнее. Берись за дело, Билли. Ты помнишь, где припарковаться?

– В дальнем конце стоянки, где плакат, что детей кормят бесплатно, когда команды из Колорадо выигрывают.

– Точно. – Дэн поднял голову и увидел огромные темные очки, которые нацепил Билли. – И натяни бейсболку как можно ниже. По самые уши. Ты должен выглядеть молодым.

– Я знаю один трюк, который сделает меня еще моложе. Если получится.

Дэн его не слышал.

– Осталось еще кое-что.

Он выпрямился и раскинул руки. Билли обнял его, желая стиснуть друга покрепче, но не осмеливаясь.

– Абра дала дельный совет. Я бы ни за что не добрался сюда без твоей помощи. А теперь займись своими делами.

– А ты своими, – ответил Билли. – Мне нужен машинист, чтобы вести поезд в Клауд-Гэп на День благодарения. Рассчитываю на тебя.

– Буду только рад, – сказал Дэн. – Такой железной дороги нет ни у одного мальчишки.

Билли смотрел, как он медленно бредет, прижимая ладони к животу, в сторону указателя на дальнем конце площадки. Указатель представлял собой две деревянные стрелки. Одна смотрела на запад, где располагался Пауни-Лукаут. Вторая – на восток. «К КЕМПИНГУ “КОЛОКОЛЬЧИК”», – сообщала она.

По этой тропе и двинулся Дэн. Еще какое-то время Билли видел его сквозь желтую листву осин, видел, как он с трудом идет, превозмогая боль, низко наклонив голову. А потом он исчез.