Азим стиснул кольцо в кулаке, и во взоре его появилась мрачная решимость, но затем лицо вновь обрело привычное благожелательное выражение.

Они уже подошли к ризнице, и маг ненадолго задержался в дверях.

— Можете отныне быть уверены, что Дерри навсегда свободен от воли Венцита и его близких. Возможно, он пожалеет, что пропустил свадебные торжества, но я погрузил его в сон, который продлится еще целую ночь и день. Проследи за этим, — велел он Дугалу, который поспешно кивнул в ответ. — Он ничего не вспомнит о происшедшем, когда проснется, и ни один из вас никогда не расскажет ему. — Азим окинул присутствующих повелительным взором. — Он никогда не узнает о том, что сотворил не по своей воле, и его никогда больше не будут терзать призраки прошлого.

Морган покосился назад, туда, где на полу нефа мирно спал Дерри под присмотром Росаны, от всей души сожалея, что их невежество доставило верному Дерри столько страданий.

— Благодарю вас, мастер Азим, — произнес он негромко. — Нам всем многому еще следует у вас научиться.

— Мы должны все учиться друг у друга, — возразил Азим, указывая на Матиаса, чистая плоть которого не сохранила ни следа ужасающей раны. — И школа, которую откроет в Ремуте моя племянница, станет лишь началом. Но сейчас, Келсон Гвиннедский, — продолжил он, засовывая кольцо за пазуху, — я должен отнести эту вещь моим собратьям, ибо думаю, что она приведет нас к Теймуразу. Лайем, советую вам с Матиасом немедленно вернуться в Белдор, как бы сильно вам ни хотелось побывать на свадебных торжествах здесь, в Ремуте. Я буду сообщать вам все новости касательно Теймураза.

— А пока, государь, — продолжил он, вновь оборачиваясь к Келсону, — думаю, вам следует вернуться к гостям, что ждут вас в замке… По-моему, — добавил он, лукаво покосившись на Аракси, — вам надлежит сообщить им нечто важное касательно этой юной женщины, чьи истинные достоинства лишь сейчас начинают проявляться во всей красе. Берите же ее в жены поскорей и будьте счастливы!

Последовав мудрому совету Азима, Келсон именно так и поступил. Они с Аракси поженились неделю спустя, к вящему ликованию всего Гвиннеда. Он бы сделал это и гораздо раньше, но даже короли и королевы Дерини неспособны творить подобную магию.

Вопреки всем обычаям, он ехал верхом вместе со свадебной процессией лишь до соборной площади, а там спешился, передал державную корону Гвиннеда своему дяде, герцогу Картмурскому, а сам дождался невесту, которую внесли на паланкине под золотым пологом вместе с сестрой, которая вышла замуж неделей раньше.

Лорд Савил, их отчим, шел рядом с невестой по усыпанной цветами дороге от самого замка, с гордым видом ведя под уздцы лошадь невесты, и, подойдя к королю на площади, с дружеской улыбкой протянул поводья ему. Взглянув на невесту, Келсон осознал, что навсегда может похоронить печальные воспоминания о другой девушке, с которой прежде входил в этот собор, ибо, несомненно, прошлое теперь не должно было повториться.

Под радостные возгласы толпы, король помог невесте спуститься на землю из паланкина и вместе с ней пересек площадь, окруженный стайкой ярко одетых ребятишек, среди которых были и отпрыски злосчастного Конала, которые усыпали цветами дорогу королевской чете. На нем было длинное золотое одеяние, расшитое крохотными пурпурными львами Халдейнов; невеста же, восседавшая теперь на гнедом жеребце, красовалась в золотых шелках и несла на голове гирлянду из золотых роз, еще влажных от утренней росы. И жених, и невеста в ярком солнечном свете казались словно окруженными золотистым ореолом… Или то было сияние их магии, безмолвное свидетельство любви, что родилась в их сердцах…

Здесь, перед огромными дверями собора, преклонив колени на молитвенной скамеечке, утопавшей в цветах, они принесли свои обеты перед Дунканом Мак-Лайном, подобно тому, как это делали множество других новобрачных в этом королевстве, на глазах у людей, столпившихся на площади.

«Я, Келсон, беру тебя, Аракси, в законные жены…»

Когда он надел ей на палец кольцо и они наконец поцеловались, толпа взорвалась восторженными криками, а колокола принялись отзванивать Angelus, и продолжали звонить, когда он ввел ее в собор для коронации в сопровождении членов обоих семейств, которые толпились на ступенях, дабы засвидетельствовать обмен клятвами. Лайем Торентский и Матиас также были там, вместе с Азимом… и с Барретом де Ланеем, которого держала под руку мать Келсона, с чувством, куда более глубоким, чем обычная привязанность, возникающая между наставником и учеником.

Росана также была здесь, рядом с Азимом, и держала на руках сына в парадной синей одежде, подобающей по рангу члену королевского дома, и присутствие ее больше не было для Келсона мучительным напоминанием о несбывшихся мечтах, но радостным обещанием новых путей, что открывались перед ними, — ибо сейчас королю нужна была лишь уверенная любовная поддержка той женщины, что шла рядом с ним: его королевы, его супруги, его второй половины…

Как и полагалось по обычаю, сперва Келсон с новобрачной подошли к боковой часовне Богоматери, дабы возложить к алтарю розы, украшавшие прежде волосы невесты, в то время как члены семьи и вельможи занимали места, дабы стать свидетелями коронации королевы. Но и здесь тоже Келсон отчасти нарушил обычай.

Когда затих перезвон колоколов, он подвел Аракси к скромной молитвенной скамеечке, установленной там, где на полу была печать святого Камбера, прежде чем подойти с ней к архиепископам, ожидавшим у алтаря. Затем он отступил туда, где сидели его родичи и друзья, взяв у Нигеля свою корону, в тот самый миг, когда Аракси преклонила колена, дабы получить миропомазание от архиепископа Брадена, который затем накинул ей на плечи королевскую золотую мантию, украшенную изображениями халдейнских львов, а архиепископ Кардиель вынес сверкающую, украшенную жемчугом корону, полагавшуюся королеве Гвиннеда.

Разумеется, Кардиель не был Дерини, но когда он поднял корону над ее головой со священными словами молитвы, Келсону показалась, что чья-то светлая тень возникла рядом с архиепископом и положила свои руки на его ладони, совместно возлагая венец на голову Аракси. Сияние, вспыхнувшее вокруг нее в этот миг, было невидимым для человеческих глаз, но даже Кардиель ощутил его.

Морган, стоявший по правую руку от Келсона, увидел этот свет, как увидели его Дугал и Дункан, стоявшие с другой стороны. Келсону подумалось, что зрелище это могло быть лишь иллюзией, ибо множество Дерини сейчас взирали на королеву, и кто знает, что за силу они могли призвать?

Как бы то ни было, никто из обычных людей не заметил ничего особенного, но все они вознесли свои голоса в радостном пении, когда Келсон подошел, чтобы помочь королеве подняться, и колокола вновь начали торжественный перезвон. У Гвиннеда наконец появилась королева… Их поцелуй был сладким, как мед, и Келсон даже не мог толком вспомнить позднее, как они вместе вышли из собора на солнечный свет, чтобы принять приветствие толпы.