Но ему не повезло в поисках мастерской, где чинили бы сломанные игрушки. В конце концов он остановился у некоего заведения, именовавшегося «Дж. Бобак и Сын», и это была лавчонка, где брались за ремонт любых электрических приборов. Войдя, он увидел три узких прохода между полками, битком набитыми сломанными кухонными приборами, и все эти проходы вели в заднюю часть помещения, где и нашёлся Дж. Бобак, оказавшийся женщиной с седыми косами, морщинистым лицом и губами, накрашенными ярко-розовой помадой. «Сын» был парнем лет двадцати с небольшим, страдавшим болезнью Дауна. Женщина паяла нечто похожее на миниатюрную вафельницу. Парень трудился над доисторическим радиоприёмником размером с мини-автомобиль. Вокруг стояло множество разного хлама на разных стадиях починки: телевизоры, микроволновки, миксеры, тостеры и кофеварки, причём у некоторых из них вид был такой, словно они ждали своей очереди лет десять, если не больше.

Когда Тим предъявил Дж. Бобак Беллу, женщина покачала головой. Тиму было сказано, что эту несчастную кучу рук и ног отремонтировать невозможно, даже если бы Дж. Бобак и Сын этим занимались, но они не занимаются. По крайней мере, она не может вернуть кукле такой вид, что владелица осталась бы довольна. Лучше молодому человеку приберечь денежки для покупки новой куклы. Тут неподалёку есть магазин игрушек…

Но ему нужна именно это кукла, объяснил Тим Дж. Бобак. Он знал, что перебивать старших невежливо, и по выражению лица Дж. Бобак понял, что она собиралась именно это ему и сказать. Он быстро продолжил, объясняя, что кукла принадлежит его младшей сестрёнке и что куклу подарил их отец, который теперь умер. Это произвело впечатление на Дж. Бобак. Она разложила останки куклы на прилавке и задумчиво поджала ярко-розовые губы. Сын подошёл к ней и тоже стал рассматривать Беллу. Потом он сказал:

— Привет!

Это было обращено к Тиму.

После чего парень неторопливо продолжил:

— Я уже в школу не хожу, но ты-то должен быть на уроках, а? Сбежал, что ли?

Его мать сказала:

— Трев, милый, ты бы занялся своей работой. Ты ведь хороший мальчик.

И погладила его по плечу.

Парень громко фыркнул и вернулся к гигантскому радиоприёмнику.

Женщина сказала Тиму:

— Ты уверен, что не хочешь купить новую куклу, милый?

Тим был в этом уверен, о чём и сообщил женщине. Может она починить игрушку? Других мастерских тут нет. Он уже обошёл весь город.

Женщина неохотно ответила, что посмотрит, что тут можно сделать, и Тим сказал, что оставит ей адрес, по которому следует отправить куклу, когда та будет в порядке. Он достал из кармана смятые купюры и мелочь, которые понемногу таскал из сумочки матери, бумажника отца и из жестянки в кухне, в которой Кавех держал монеты в один фунт, чтобы они были под рукой, если у него вдруг кончатся наличные и не будет желания задерживаться у банкомата по дороге домой с работы.

— Как? — удивилась Дж. Бобак. — Ты не придёшь за ней сам?

Тим ответил, что не придёт. Его не будет в Камбрии к тому времени, когда починят куклу. Он сказал, чтобы женщина взяла столько денег, сколько захочет. А если ремонт будет стоить дешевле, сдачу она может прислать вместе с куклой. Потом он продиктовал ей адрес и имя Грейси, что было совсем нетрудно. Ферма Брайан-Бек, деревня Брайанбэрроу, рядом с Кросуэйтом. Он подумал, что Грейси, наверное, к тому времени уже уедет оттуда, но, даже если она вернётся к матери, Кавех наверняка перешлёт ей куклу. Он обязательно это сделает, что бы ни пришлось ему соврать своей новенькой жене. А Грейси будет рада увидеть Беллу. Может быть, она даже простит Тима за то, что тот сломал её любимую игрушку.

Покончив с этим делом, Тим отправился в деловой центр города. По пути на оставшиеся деньги он купил пакет рогаликов с джемом, шоколадку «Кит-Кат», яблоко и упаковку жареного картофеля с мексиканским соусом. Пристроившись на парковке между грязным белым «Фордом» и контейнером для мусора, он съел всё это.

Когда парковка начала пустеть, поскольку люди заканчивали дела на сегодня и разъезжались, Тим нырнул за контейнер, чтобы его никто не увидел. Он не спускал глаз с фотоателье и как раз перед тем, как оно должно было закрыться, перешёл улицу и открыл дверь.

«Той-фор-ю» как раз извлекал ящик с наличностью из кассового аппарата. Руки у него были заняты, и он просто не мог спрятать бейджик с именем. Тим увидел часть его — «Вильям Кон…» — прежде чем мужчина отвернулся. Он исчез за внутренней дверью, а когда вернулся, ни ящика с наличностью, ни бейджика с именем уже не было. И хорошего настроения тоже как не бывало.

— Я ведь говорил, что пошлю тебе сообщение, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?

— Сегодня вечером, — ответил Тим.

«Той-фор-ю» возразил:

— Давай проясним: я не играю в такие игры с подростками. Я тебе говорил, что дам знать, когда всё подготовлю.

— Подготовь прямо сейчас. Ты сказал — «на этот раз не один», и это значит, что ты кого-то знаешь. Вот и пусть придёт сюда. Сделаем это прямо сейчас.

Тим проскочил мимо мужчины. Он видел, как потемнело лицо «Той-фор-ю». Но ему было плевать, даже если дело дошло бы до драки. Наоборот, это было бы отлично. Так или иначе всё будет завершено.

Тим прошёл в заднюю комнату. Он уже бывал здесь прежде, так что ничего нового не увидел. Комната была невелика, но чётко делилась на две части. В первой стояли цифровая машина для фотопечати и всякие необходимые для фотодела принадлежности. Во второй, в дальнем конце комнаты, была оборудована студия, где заказчики могли позировать на фоне разных картин.

В данный момент студия была оформлена под гостиную другого века. Там имелось кресло с высокой спинкой, стояли два искусственных папоротника на невысоких постаментах, несколько мягких стульев, а в задней части висели плотные занавеси с затейливыми шнурами и кистями, между которыми красовался задник. На нём было изображено окно, выходящее на вершину утёса, а через окно виднелось нарисованное небо ярко-голубого цвета с пышными облаками.

В прошлый раз Тим узнал, что вся суть правильной композиции состоит в контрасте. А суть контраста в том, что два предмета представляют собой полную противоположность друг другу. Когда ему всё это объяснялось в день его прошлого визита, Тим сразу подумал о контрасте между тем, что он когда-то считал своей жизнью — с мамой, папой, сестрой, в доме в Грэндж-овер-Сэндс, — и тем, к чему в итоге свелось его существование, а свелось оно к нулю. Теперь, снова войдя в эту комнату, Тим подумал о контрасте между тем, как Кавех Мехран жил в Брайан-Бэк с его отцом, и тем, как он намеревался жить там же теперь, продолжая тянуть свою презренную жизнь. Но, поймав себя на этой мысли, Тим тут же заставил себя думать об издевательском контрасте между вполне невинной обстановкой этого ателье и тем, какие именно фотографии стряпаются здесь.

В тот первый раз «Той-фор-ю» объяснил Тиму, что тот должен позировать так, как ему будет велено. Он рассказал, что которым людям нравится смотреть на снимки обнажённых мальчиков и покупать такие снимки. Им нравится, когда мальчики стоят в определённых позах. Им нравится видеть определённые части тела мальчиков. Иногда даже заказывают просто снимки отдельных частей тела. Иногда им хочется, чтобы на фото было видно лицо. Иногда это не нужно. Многим нравятся надутые губы. И эрекция перед камерой. Есть люди, готовые выложить неплохие денежки за фотографию мальчика с надутыми губами, желанием в глазах и с хорошей эрекцией.