Смерть уже протягивала к нему свои костлявые руки. Он чувствовал прикосновение ее ледяных пальцев, раздирающих сухожилия и мускулы, безжалостно перемалывающих его внутренности. Зимой недомогание, начавшееся после его ухода из Шотландии, усилилось, отчего в животе у него запылал жидкий огонь. Сытная, жирная еда и сладкое вино, которыми он наслаждался всю жизнь, ныне превратились в источники боли, а не удовольствия. Теперь его повар готовил крошечные порции пресной пищи, которую он едва проглатывал и с трудом удерживал в желудке. Кожа на костях обвисла и сморщилась, а мускулы усыхали. Боль стала его постоянным и неизменным спутником, поселившись внизу живота. Но одно чувство поддерживало его, заставляя просыпаться каждое утро и проживать очередной день. Ярость.

В конце прошлого лета он считал, что успешно завершил дело всей жизни. Уэльс, Ирландия и Гасконь пребывали под его властью, равно как и Шотландия, которую он из королевства превратил в территорию, отобрав у нее символы суверенитета — сначала Камень Судьбы, а потом и молодого графа Файфа, обладавшего наследственным правом посвящать в короли. Шотландские магнаты склонили перед ним головы, Джон Баллиол, по всеобщему мнению, тонул в кларете и жалости к себе в Пикардии, а разрубленное на части тело Уильяма Уоллеса гнило на солнце. Собрав в одних руках все реликвии Брута, Эдуард — в глазах своих подданных — спас Британию от хаоса и разрушения, предсказанных в пророчестве Мерлина, став новым королем Артуром. Но при этом он, оказывается, пригрел змею в собственном доме, которая только и ждала удобного момента, чтобы выползти из тени и ужалить.

Когда в день казни Уоллеса вскрылось предательство Роберта Брюса, Эдуарда охватила ярость. Позже, допросив стражников аббатства и узнав, что Брюс прихватил с собой посох Святого Малахии и шкатулку с пророчеством, он думал, что сойдет с ума от бешенства. Но по мере того, как шли месяцы, безумная ярость сменилась жгучим желанием отомстить. Теперь Эдуард осознал то, о чем его с самого начала предупреждал Эймер де Валанс: маниакальное желание покончить с Уильямом Уоллесом заставило его закрыть глаза на угрозу предательства со стороны Брюса. Он недооценил его, полагая копией отца, амбициозного и честолюбивого, но податливого и уступчивого.

И вот сейчас он получал панические донесения из гарнизонов по всей Шотландии. Роберт Брюс убил Джона Комина и поднял мятеж. Замки на западе один за другим переходили в его руки, а первая ассамблея нового Королевского совета была разогнана. Помимо этого ему донесли, что Брюс намерен захватить трон. События разворачивались в точности так, как предостерегало его письмо, найденное в вещах Уоллеса, хотя глаза у него открылись только после убийства Комина.

На протяжении последних недель Эдуард часто спрашивал себя, а не следовало ли ему начать действовать раньше. И не должен ли он был — сразу же после того, как Валанс со своим отрядом, посланный в погоню за Брюсом на север, вернулся ни с чем — немедленно двинуть армию на скоттов. Но приближался сезон зимних бурь, а ему требовалось время, чтобы вновь созвать своих вассалов и собрать припасы, необходимые для контрудара. Вместо этого Эдуард разослал приказы своим гарнизонам по ту сторону границы, повелев им разыскать и захватить предателя. Ему доложили, что Брюс заперся в Тернберри и что сильные снегопады сделали невозможным перемещение тяжелых осадных машин так далеко на запад. Учитывая, что замок был недавно отстроен заново, а Брюс успел собрать большую армию, его военачальники опасались, что ни о какой эффективной осаде не может быть и речи до тех пор, пока дороги не станут проезжими. Тогда Эдуард приказал им запереться в замках. Он не желал, чтобы Брюс погиб в какой-нибудь случайной стычке. Он хотел лично захватить его в плен. Живым. Он должен сделать это, чтобы оправдаться в глазах подданных, иначе дело всей его жизни пойдет прахом, а его наследство еще до его смерти начнет гнить и разлагаться. Поэтому он ждал, ждал всю зиму, собирая войска и разжигая в душе пламя ослепительной ненависти.

Неделю назад, когда после весенних дождей Темза вышла из берегов, Эдуард сделал Эймера де Валанса новым лордом-наместником Шотландии и отправил его на север с небольшим войском, поставив перед ним задачу задушить восстание и связать руки Брюсу до тех пор, пока сам Эдуард не придет во главе королевской армии, вместе со своим сыном и теми молодыми людьми, которых сегодня произвели в рыцари. Не имело значения, что Брюс был графом и мог даже стать королем к тому времени, как они схватят его. Рыцарское благородство и милосердие отступили перед яростью Эдуарда. Он разорвет негодяя на куски на глазах его людей. А его голова, как и головы тех, кто поддерживал его, будут выставлены на всеобщее обозрение рядом с головой Уоллеса, став пищей для ворон.

При расставании король вручил Валансу выцветшее знамя, под которым сражался еще в молодости.

— Подними над собой Дракона, кузен. Никакой пощады к тем, кто присоединится к Брюсу. Убивай всех. Но сам он — мой. Ты понял меня?

— Да, милорд, — с энтузиазмом пообещал Валанс.

Эдуарду, смотревшему, как тот выступает маршем во главе своего войска, казалось, что Валанс отправляется в крестовый поход.

Громкий восторженный рев вернул короля к действительности: очередной соискатель стал рыцарем. Но восторг молодых рекрутов в аббатстве отнюдь не захватил баронов, расположившихся перед троном Эдуарда. Эти опытные мужи, многим пожертвовавшие ради победы над скоттами, молча наблюдали за действом, разворачивающимся на их глазах. Подобно королю, они понимали, что присутствуют не на празднике, а наблюдают самое начало подготовки к грядущей войне. В Карлайле уже заготавливали зерно и мясо, по всему королевству вводили новые налоги, а военные уполномоченные рекрутировали солдат. Этот ритуал стал для них очередным испытанием терпения, пока они ожидали возможности отомстить. Предательство Брюса коснулось каждого из них, но больнее всего ударило по тем, кто был близок к нему, в первую очередь по Хэмфри де Боэну. И теперь все они жаждали крови, были готовы сражаться и умереть за это.

Но проявят ли эти молчаливые и воинственно настроенные люди, посвятившие жизнь служению королю — давшие клятву верности за дубовым Круглым Столом, — такую же готовность умереть за него, если узнают правду? Костяшки пальцев Эдуарда побелели, когда он вцепился в подлокотники трона при мысли о черной шкатулке, которую Роберт Брюс похитил из Вестминстерского аббатства. Шкатулке, в которой хранилась величайшая тайна его правления.

Балмулло, Шотландия

1306 год

— Давайте ударим по нему прямо сейчас, пока этот ублюдок не сел на трон. — Разговаривая, Дунгал Макдуалл метался по возвышению, и голос его дрожал и срывался от ярости. — Разрешите мне поднять людей Галлоуэя. Мы еще можем остановить его.

Темный Комин сидел за столом, молитвенным жестом сложив руки, хотя глаза его оставались открытыми, устремленные в одну точку зала, где слуги его жены рассыпали по полу тростник.

— Нет. — Широкие плечи графа шевельнулись, когда он глубоко вздохнул. — Мы уже не успеваем. Мои лазутчики доносят, что Брюс намеревается провести коронацию в аббатстве Скоун на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, то есть меньше чем через неделю. Я призвал родственников из Бучана и Баденоха, но на севере еще лежат глубокие снега. Мои люди просто не успеют подойти сюда вовремя, а армия Брюса увеличилась после Дамфриса. Лишенные Наследства, несмотря на всю свою жажду крови, не смогут противостоять его силам.