заявлениями в поддержку продолжающихся переговоров, как и Зак де Бир от имени Демократической партии (ДП).¹¹ Азартная игра де Клерка окупилась с лихвой: 69 процентов белых избирателей дали ему мандат на продолжение. Сегодня мы закрыли книги об апартеиде", - победоносно объявил президент.¹² Хотя это было бесспорной правдой, де Клерк заверил белых избирателей в том, что в будущем они получат возможность разделения власти, а также конституцию, подлежащую судебному разбирательству. Многие избиратели дали ему добро, основываясь на этом обязательстве.

Однако в ходе многопартийного переговорного процесса (МПП), последовавшего за Кодезой, посредникам де Клерка не удалось включить в Временную конституцию разделение властей или права меньшинств, не говоря уже о вето меньшинства, о котором когда-то шла речь. Перед тем как де Клерк и Мандела подписали документ о взаимопонимании 26 сентября 1992 года, было достигнуто соглашение о создании правительства национального единства (ПНС) сроком на пять лет после первых демократических выборов. На этом разделение власти не закончилось. Столкнувшись с "острой необходимостью настоящего времени", Национальная партия (НП) поспешила заключить соглашение. Массовое убийство сторонников АНК в Бойпатонге в июне 1992 года и еще одно в Бишо в сентябре усилили политические беспорядки, поставили под угрозу переговоры и оказали давление на правительство. В апреле 1993 года убийство Криса Хани, популярного генерального секретаря SACP, Янушем Валусом, белым правым польским экстремистом со связями с КП, привело Южную Африку на край пропасти. Это не остановило переговоры, как надеялись белые реваншисты, а ускорило процесс. Мандела успокоил разгневанные массы в телевизионном обращении, предотвратив тем самым потенциальный расовый пожар. Тем временем Бобби Годселл при поддержке Англо тихо убедил Горную палату пожертвовать значительную сумму на похороны Хани, которые поручили организовать Джеймсу Мотлатси (близкому контакту Годселла и тогдашнему президенту Национального союза горняков).¹³ В некотором смысле сила АНК на переговорах после убийства Хани была усилена. НП оказалась загнанной в угол и вынуждена идти на все новые и новые уступки. Перехитрив и перехитрив своих коллег из АНК, переговорщики НП вскоре согласились на правление простого большинства. Им не хватало огня в животе, необходимого для обеспечения конституционных гарантий разделения властей; в то же время "сильные течения в реке" благоприятствовали АНК, и они с легкостью сметали все препятствия.¹⁴

Тем временем либеральное заигрывание с консоциационизмом сошло на нет. На Кодезе Колин Эглин представил политику ДП в отношении "значимого участия политических меньшинств", которое партия понимала как результат добровольного объединения граждан для коллективного выражения своих индивидуальных прав, а не как расовых групп. Он предложил ряд конституционных механизмов, обеспечивающих политическим меньшинствам доступ к власти, "форму разделения власти путем ротации".¹⁵ Они включали специальное большинство голосов, которое давало бы меньшинствам право голоса по вопросам, связанным с языком, религией и культурой. Однако ДП не стала настаивать на этом, и большинство предложений партии по политическим меньшинствам были отправлены в пепел истории. Тем не менее включение основных либерально-демократических принципов во Временную конституцию стало в какой-то мере ироничной победой южноафриканского политического меньшинства, зажатого между Сциллой и Харибдой соперничающих расовых национализмов.

На протяжении десятилетий партии-предшественники ДП выступали за принятие всеобъемлющего Билля о правах, защищающего индивидуальные свободы. Еще со времен комиссии Молтено они выступали за ограничение законодательной и исполнительной власти. Они предлагали конституционные сдержки и противовесы для борьбы с мажоритаризмом, выдвигали меры по укреплению независимости судебной власти (включая отказ от назначения судей исполнительной властью) и выступали за передачу полномочий региональным правительствам. АНК, партия, приверженная марксистско-ленинским догмам "национальной демократической революции" и исповедующая демократический централизм, не восприняла многие из этих предложений с безудержным энтузиазмом. Несколько других партий, входящих в МПНП, придерживались, как и АНК, концепции унитарного государства. Они воздерживались от упоминания "федерализма", так называемого слова на букву "ф".¹⁶ Однако уступка АНК в вопросе создания трех сфер управления и распределения полномочий между провинциями открыла дверь для слабой версии системы. ЮАР не будет "даже отдаленно напоминать федерацию", как утверждал Джо Слово, самый влиятельный участник переговоров АНК (и главный тактик SACP); АНК уступил в "передаче полномочий, не теряя контроля".¹⁷ Хотя АНК добился от Временной конституции в основном того, чего хотел - пути к гегемонистской власти, - именно либеральные деятели МПНП предоставили многие концептуальные инструменты, позволившие АНК и НП найти общий язык. Они помогли ограничить возможности мажоритарных злоупотреблений. Это достижение стало еще более впечатляющим благодаря тому, что переговоры велись на основе "достаточного консенсуса", который главный переговорщик от АНК Рамафоса истолковал прямо: "Это означает, что если мы и Национальная партия согласны, то все остальные могут идти нафиг".

Размышляя над происходящими преобразованиями, Оппенгеймер придерживался основных принципов, которые долгое время определяли его участие в политике. Для него ключевыми факторами демократического успеха, какую бы форму ни приняла временная конституция, при условии, что политическое направление движения было терпимым, были сохранение свободного предпринимательства и частной собственности. Факт в том, что в большинстве новых африканских государств, - подчеркнул ХФО на Всемирном экономическом форуме в 1989 году, - новая тирания ограничила свободу личности, разрушила экономику... и привела к состоянию эндемического насилия, а иногда и голода". По его мнению, очень немногие люди в развитых странах рассчитывают на национализацию промышленности или централизованное планирование для повышения социальных и экономических стандартов; но этот факт остался "практически незамеченным или проигнорированным" в "странах третьего мира в Африке". Оппенгеймер презирал идею о том, что, следуя предписанию Кваме Нкрумы "Дайте мне сначала политическое королевство", африканские националисты смогут создать страну молока и меда. Ничто не может быть дальше от истины", - убеждал ХФО делегатов в Давосе. Он считал, что если АНК не избавится от идеологических заморочек Хартии свободы - национализации, прежде всего, - то правление большинства в Южной Африке, вероятно, приведет к тому же типу деспотического правления, что и в других частях континента. Поэтому крупный бизнес должен приложить совместные усилия, согласились Оппенгеймер и высшее руководство Anglo, чтобы помочь снять чешую с глаз АНК. В лице Манделы они нашли человека, который, если и не совсем ясно представлял себе экономику, то, по крайней мере, был готов смотреть в их сторону. Будучи свободным человеком, он подчеркнул необходимость консультаций с нервничающим деловым сообществом. Через две недели после освобождения из тюрьмы Мандела вызвал Гэвина Релли в резиденцию, которую он делил с Винни в Соуэто. Это была дружеская и символически важная встреча, хотя вопросы, связанные с экономикой, не обсуждались.

 

Подружиться с Манделой

 

Как оказалось, ни Англо, ни Оппенгеймер не побудили Манделу отказаться от национализации, что он и сделал в феврале 1992 года, в разреженной