— От таких философских прозрений, — подтвердил Альберто, — и впрямь не существует никаких страховок, господин финансовый советник. Речь идет о катастрофе, которая хуже стихийного бедствия. Обычные страховки, как вам прекрасно известно, не действуют и против стихийных бедствий.

— Это не стихийное бедствие.

— Нет, это экзистенциальная катастрофа. Если вы заглянете в кусты смородины, вам станет яснее, что я имею в виду. В общем, застраховаться от разрушения вашей действительности так же невозможно, как застраховаться от потухшего солнца.

— Неужели смириться? — спросил отец Йорунн, глядя на жену.

Та покачала головой.

— Грустно, — сказала Хелена Амуннсен, тоже качая головой. — А мы-то старались…

Молодежь, однако, не спускала глаз с Альберто. Подростки часто восприимчивее к новым идеям и веяниям, чем люди бывалые.

— Мы хотим еще послушать Альберто, — сказал кудрявый светловолосый мальчик в очках.

— Спасибо на добром слове, но говорить особенно не о чем. Когда приходишь к выводу, что ты всего лишь иллюзия в грезящем сознании другого человека, тогда, по-моему, разумнее молчать. Напоследок могу только порекомендовать всем ребятам пройти хотя бы небольшой курс истории философии. С его помощью вы разовьете в себе критическое отношение к окружающему миру, в том числе к ценностям, важным для ваших родителей. Если я и пытался чему-то научить Софию, так это умению мыслить критически или, по выражению Гегеля, «через отрицание отрицания».

Советник продолжал стоять, постукивая пальцами по столешнице.

— Этот агитатор хочет сокрушить все здравые установки, которые школа, церковь и мы, родители, внушаем подрастающему поколению. А ведь будущее принадлежит им, нашим отпрыскам, к ним же со временем перейдет нажитое нами имущество. Если этого человека немедленно не удалят отсюда, я позвоню семейному адвокату. Он примет должные меры.

— От ваших мер никому не будет ни жарко ни холодно, потому что вы всего-навсего фикция. Кстати, мы с Софией и так собираемся покинуть компанию. Курс философии не был чистой теорией, он имел и практическую направленность. В соответствующее время мы просто-напросто испаримся, и этот кунштюк позволит нам исчезнуть из сознания майора.

Хелена Амуннсен взяла дочь за руку.

— Ты что, уезжаешь от меня, София?

Обняв маму, София подняла взгляд на Альберто. — Ну вот, мама огорчилась…

— Давай-ка без глупостей. Лучше подумай о том, что ты узнала. Твоя милая, добрая мама не более реальна, чем было реально угощение, которое несла бабушке Красная Шапочка. А мамино огорчение такое же взаправдашнее, как самолет, только что пролетевший мимо с поздравлением.

— Кажется, я понимаю, — призналась София и, оборачиваясь к маме, добавила: — Вот почему мне нужно послушаться Альберто. Рано или поздно мне все равно пришлось бы покинуть тебя.

— Я буду очень скучать, — сказала мама. — Но если над головой у тебя открытое небо, надо воспарить в него. Обещаю хорошо ухаживать за Говиндой. Сколько ей давать салата: один лист или два?

Альберто положил руку ей на плечо.

— Никто из присутствующих здесь не будет скучать по той простой причине, что вас не существует. Вам даже нечем скучать.

— Что он себе позволяет?! — возмутилась фру Ингебригтсен.

Финансовый советник согласно кивнул.

— Ничего, он нам заплатит за моральный ущерб. Вот посмотришь, он еще окажется коммунистом. Он хочет отнять у нас все, что мы любим. Этот человек — прожженный мошенник… прохиндей…

Тут и Альберто, и финансовый советник сели. Последний побагровел от гнева. Одновременно вернулись и сели за стол также Йорунн с Йоргеном. Одежда у обоих помялась и испачкалась. В светлых волосах Йорунн застряли комочки земли.

— Мама, у меня будет ребенок, — сообщила она.

— Хорошо, только, пожалуйста, подожди до дома.

— Да-да, пускай потерпит, — поддержал супругу советник. — А если сегодня вечером намечаются крестины, пускай сама все и устраивает.

Альберто серьезно посмотрел на Софию.

— Пора.

— Ты не могла бы сначала принести нам еще кофе? — спросила мама.

— Конечно. Сейчас сбегаю.

София взяла со стола термос. В кухне ей пришлось запустить кофеварку. В ожидании, пока сварится кофе, она покормила попугайчиков и рыбок, потом заглянула в ванную и выложила лист салата для Говинды. Шер-Хана нигде не было видно, но София открыла большую банку кошачьего корма и, опрокинув ее в глубокую тарелку, выставила тарелку на крыльцо. София чувствовала, что глаза у нее на мокром месте.

Когда она понесла кофе в сад, гости вели себя так, словно пришли на день рождения маленькой девочки, а не пятнадцатилетней барышни. Большая часть бутылок с кока-колой и сидром была опрокинута, куски шоколадного рулета размазаны по всему столу, блюдо с булочками лежало вверх дном на земле. В ту самую минуту, когда София подходила к столу, один из мальчиков поджег фейерверк, который он воткнул в торт с кремом. Фейерверк взорвался, облепив кремом стол и участников торжества. Больше всего досталось брючному костюму фру Ингебригтсен.

Самое странное заключалось в том, что и она, и все прочие гости восприняли случившееся крайне спокойно. Тогда Йорунн взяла большой кусок шоколадного рулета и размазала его по лицу Йоргена, после чего сама же принялась слизывать шоколад.

Софиина мама сидела вместе с Альберто поодаль от остальных, на качелях. И мама, и учитель замахали руками, подзывая Софию к себе.

— Наконец-то вам удалось поговорить с глазу на глаз, — сказала она.

— И ты оказалась совершенно права, — радостно отозвалась мама. — Альберто — потрясающий человек. Я вполне могу доверить тебя ему.

София села между ними.

Двое мальчишек забрались на крышу. Одна девочка ходила по саду и протыкала заколкой все попадавшиеся на пути шарики. Подъехал также мопед с незваным гостем, на багажнике у которого стоял картонный ящик с пивом и водкой. На помощь новому гостю мгновенно подоспело несколько доброхотов.

Тут из-за стола поднялся и финансовый советник. Он хлопнул в ладоши.

— Ну что, сыграем, ребята?

Опорожнив одну из бутылок с пивом себе в рот, он поставил ее посреди лужайки, вернулся к столу, вытащил из торта пять нижних миндальных колец и показал гостям, как накидывать кольца на бутылку.

— Предсмертные конвульсии, — заметил Альберто. — Но нам пора уходить, пока майор не поставил точку и Хильда не захлопнула папку.