лет самоотверженно и с энтузиазмом занимаются одними и теми же проблемами, которые нельзя назвать легкими, но обеспечивающими основу для взаимопонимания. Хотя каждой стороне приходится обращаться к вызывающим ужас воспоминаниям и требующим критического подхода отчетам полиции в XIX веке и НКВД в XX, – обмен мнениями не раздражает, не разделяет, и дискуссии ведутся научным языком, далеким от оскорбительного. Мы считаем это одним из величайших достижений конференций, систематически проводимых в Польше и Российской Федерации.

В Томске и под Томском в польском селе Белосток

Мы отправились в Томск с несколькими целями: по приглашению местной польской общественной организации «Белый орел» и с намерением поработать в архиве. Кроме того, мы также собирались принять участие в очередной конференции 30–31 мая и 1 июня 2002 года. Заранее радовались возможности повидаться с Василием Ханевичем, с которым мы уже встречались несколько раз. У него глубокие знания обо всем, что касается поляков Томской губернии в XIX веке, а также о судьбах поляков в XX веке. Мы не раз пользовались его помощью при составлении картотеки сосланных после Январского восстания, а также изданным под его редакцией «Некрополем»[250], содержащим перечень людей, захороненных на католическом кладбище в Томске в 1841–1919 годах, в основном поляков (включая многих младенцев и детей). В архиве нас уже ждут заказанные дела по сбежавшим из Томска и близлежащих поселений, необходимые для книги «Побеги из Сибири». Создание этой и многих других работ на польском и русском языках стало возможным благодаря трижды полученному гранту Комитета научных исследований. Итак, мы едем в неизведанное, но одновременно и к хорошим знакомым. Мы выехали из Москвы, как всегда, поездом, потому что это намного интереснее самолета и комфортнее, особенно когда у вас есть двухместное купе. Ночью мы только раз проснулись от необычного движения на платформе. Однажды уже такое было с нами по пути в Казань. Пассажиры тоже выходят. Опять идет продажа хрусталя: вазы и бокалы любых размеров, люстры, светильники разных форм. Это на местном заводе сотрудники получают часть своей зарплаты в виде товара, который они пытаются продать, например, стоя вдоль останавливающихся здесь поездов. Действительно, пассажиры возвращаются со всевозможными изделиями в руках, в том числе с огромными громоздкими кубками и большими плюшевыми мишками, по всей видимости, с еще одной фабрики.

Где-то около восьми утра мы прибываем в Томск. На платформе нас встречает черноволосый и черноусый, невысокий и улыбающийся Ханевич. «Это недалеко, – говорит он, слегка растягивая слова под влиянием русского языка, – такси не нужно, гостиница всего в нескольких шагах от вокзала». Действительно – близко. Чемоданы послушно катятся на колесиках, нам кажется, что жить рядом с вокзалом – не знать покоя. Однако оказалось, что этот вариант идеальный. Томск – это конечная станция, дальше поезда не идут. Шум от проезжающих составов до гостиницы не доходит. А сам вокзал отделен от здания гостиницы огромным рынком. Здесь все можно найти: и одежду, и обувь, и декоративные вещи, и кухонные принадлежности. Кругом полно покупателей, особенно у продуктовых ларьков. Кроме того, будочки с пиццей, шашлыками, люля-кебабом, азиатскими пончиками, обжаренными во фритюре. Базар – это всегда первое, что мы посещаем в новом городе, он многое говорит о жизни его обитателей. Неважно, что грязь прилипает к обуви – сразу после того, как мы устроились в номере, возвращаемся, чтобы побродить и осмотреть район. И так будет продолжаться каждый день до самого отъезда. На рынок мы будем заглядывать, чтобы развеяться и перекусить.

В гостинице мы встречаем остальных участников, прилетевших сюда самолетом. Есть даже семидесятишестилетний Януш Пшевлоцкий, председатель Исторического комитета Союза сибиряков, редактор серии воспоминаний сибиряков ХХ века, начатой в 1990-х годах. Ранее оказалось, что он редкий библиофил, и прекрасно знал Пухатека и по собраниям в Обществе любителей книги, и по Комитету защиты рабочих (КОР), с которым тот был тесно связан. Пшевлоцкий, племянник Юзефа Чапского, – исключительный человек, как и две его сестры, у которых (в их имении Морды) пряталась одна еврейская девочка[251].

Присутствие Януша Пшевлоцкого (не так давно скончавшегося) поднимает ранг польской группы: он действительно во всех отношениях необычный человек, о нем следовало бы написать отдельно. Есть также наш менеджер Антоний Кучиньский и Бася Ендрыховская, недавно защитившая две диссертации, посвященные польским ссыльным XIX века, их образовательной и педагогической деятельности. Пшевлоцкий пошел отдохнуть в свой номер; Антоний должен был что-то уладить в городе; мы все сдали паспорта на регистрацию. Пятница, впереди суббота и воскресенье, мы оплатили эти дни в гостинице и отправляемся в город. У нас двойная задача: осмотреть Томск и поменять деньги.

Мы идем втроем с Басей. В Москве на каждом шагу есть обменники, поэтому поменять любую сумму несложно. В Томске иначе. Обменных пунктов не так много, и когда мы, наконец, находим один на почте, мы обнаруживаем, что человека в окошке нет на месте, он куда-то ушел. Куда? Неизвестно. Когда он вернется? Бог знает. Так что продолжаем искать. Находим следующий, но работающая в нем женщина без паспорта не имеет права ничего поменять. Никакие аргументы не работают. Томск долгие годы был закрытым городом, это чувствуется. Есть еще Томск-2, который остается закрытым городом в связи с тем, что там производят. Но это нас меньше всего интересует. У нас должны быть рубли хотя бы на несколько дней, прежде чем нам вернут паспорта. Итак, мы продолжаем искать банк.

Мы беспомощно стоим на огромной площади в центре города, мимо нас проходит какая-то местная жительница, мы спрашиваем, не знает ли она, где здесь банк. Она вежливо отвечает, что живет здесь с рождения, но ей никогда не нужен был банк, поэтому она понятия не имеет, где он находится. Мы не знаем, что делать: искать Ханевича, брать взаймы, может у него за душой ни гроша. Внезапно приходит озарение – мы глядим на огромную статую Ленина посреди площади. Рабочие в ватниках чистят его от зимней грязи. Вождь держит в одной руке свою знаменитую кепку, а другой вытянутой рукой указывает в светлое будущее. Смотрим в указанном Лениным направлении и что видим? За деревьями виднеется здание из красного кирпича с надписью: «Росбанк»!

Обе мои подруги по несчастью набирают воздуха в грудь и заявляют, что без рублей не выйдут из этой комнаты. Я сажусь неподалеку на скамейку и со скептицизмом жду, чем все закончится.

Время идет, ничего не происходит. Наконец появляются! Торжествующе машут стопкой банкнот. И как все прошло? Когда они надутые и полные решимости вошли внутрь, их встретили две длинноногие