Здесь контраст с папской Римской империей не мог быть более резким. Программа реформ, разработанная папой Иннокентием III на IV Латеранском соборе, в принципе охватывала всех и каждого. Кому-то пришлось делать больше, чем другим; духовенство получило более подробный список дел, чем миряне, но и мирян не оставили без внимания. Глядя на то, что случилось потом, на мой взгляд, действительно восхищает и результат (то, что миряне в основном действительно стали следовать общему правилу в последующие годы согласно программе папы Иннокентия), и весь предшествовавший ему процесс. В каком-то смысле можно использовать его исследование, чтобы еще раз подчеркнуть границы папской власти. Через два поколения после смерти Иннокентия в 1260-х гг. все еще было необходимо проводить собрание всего духовенства в Вустерской епархии в Западной Англии, чтобы отрепетировать повестку дня Латеранского собора и дать ясно понять духовенству, что они должны делать. Иными словами, через пятьдесят лет после 1215 г. повестка дня Латеранского собора оставалась далеко не второстепенным вопросом, даже для духовенства. А спустя еще два поколения до нас дошел удивительно яркий документ, демонстрирующий, насколько по-прежнему ограниченно может быть подчинение среди английских мирян. В 1292–1294 гг. назначенные папой инспектора работали в местных приходах в районе Ромни-Марш графства Кент на юго-востоке Англии (тогда это был бедный и довольно глухой район, хотя и входил в Кентерберийскую архиепископскую епархию) и составили список всех найденных ими недочетов. Он тянется на много страниц и представляет собой удивительное обучающее средство. Помимо перечисления множества деревенских церквей, в которых по-прежнему не было правильных молитвенников, в списке имелись сведения о том, что священники не заботились о соблюдении установленной формы отправления религиозного культа и либо не выполняли свою работу, либо были женаты. Это доказывает, что средневековый период вовсе не был более «святым» (в зависимости от вашего определения святости), чем наши дни. Из-за того, что по латеранскому плану брак является полноценным таинством, неподобающее сексуальное поведение попадало в поле зрения инспекторов, а таких случаев оказалось много, особенно в деревне Вулбридж:

«Роберт ле Стер замечен в прелюбодеянии, совершенным с неким Картером. Он не явился. Поэтому мы временно отстраняем его от посещения церкви.

Джулиана де Хорнингброук замечена в прелюбодеянии с Ральфом де Пайсингом. Женщина не появилась, поэтому временно не допускается посещать церковь.

Священник Джон, который был в Вулбридже в прошлом году, замечен в связи с Джоан, женой Уильяма ле Херта. Вышеназванная женщина не появилась и поэтому временно не допускается в церковь; впоследствии опять не явилась, и поэтому она отлучена от церкви.

Тот же Джон (очевидно, очень шустрый парень) обвиняется в отношении вдовы ле Спайл».

И так далее почти все сорок страниц идет перечисление многочисленных, если и не очень разнообразных проступков предполагаемых христиан Ромни-Марш[342].

Но вместо того чтобы сосредоточиваться на этих очень человеческих недостатках, какими бы забавными они ни были (или не забавными, в зависимости от вашей точки зрения), нужно сказать еще одну важную вещь. Да, латеранский план реформ продвигался невероятно медленно (против современных ожиданий) в Европе XIII в., но гораздо важнее то, что он вообще продвигался. Безусловно, люди, включая многих лиц духовного звания, на протяжении Средних веков и после них не переставали наслаждаться тем, что с официальной точки зрения церкви считалось незаконными сексуальными отношениями, но многие другие требования латеранского плана в конечном счете стали абсолютно обычной практикой. Целибат церковнослужителей, регулярное посещение месс и исповеди, отделение церковных зданий, предоставление правильных молитвенников и др. – все это к XV в. было принято как бесспорные составные части обычного западноевропейского благочестия. Действительно, одним из удивительных историографических трендов последнего поколения ученых стало постепенное изложение двух фактов. Во-первых, оставив в стороне горстку радикалов, реформация даже в Англии не приводилась в действие благодаря широкому общественному неприятию развращенной церковной практики. Во-вторых, к XV в. эти стандарты проводились в жизнь самой паствой, среди которой появился новый класс церковных старост, контролировавших соблюдение ожидаемых стандартов. Возможно, на это ушло больше века, но папская власть в конечном счете заставила население Западной Европы разделять ее взгляды на то, что на самом деле означает быть добрым христианином[343].

Это, по моему мнению, является исключительным достижением в тех условиях, когда средства связи оставались очень ограниченными, и нам стоит остановиться на мгновение, чтобы подумать о том, как священнослужителям все это удалось. Следующая запись из Вулбриджа дает нам одну подсказку:

«Уильям, сын Уильяма Лукаса, сделал Джулиане Бруктин ребенка. Мужчина приходит, признается и отрекается от своего греха; его три раза прогоняют кнутом вокруг церкви. После этого он должен принять одну епитимью смиренно, потому что он предстал смиренным, а женщина прощена, потому что она рожает».

Это означает: они будут бить вас или делать еще что-то похуже, если вы не будете разделять новые стандарты поведения, как в гораздо большем масштабе делали многочисленные кафары, еврейские и другие религиозные великомученики европейских Средних веков. И фактически это сочетание епитимьи и прощения является особенно действенным. Да, вас будут бить – пока вы еще на такой уж плохой, – но вас также могут простить и снова допустить в церковь. Это в высшей степени удовлетворяющее решение в большинстве случаев для чувства вины.

Однако, на мой взгляд, более интересен еще один вопрос. Инспекцию Ромни-Марш осуществляли довольно высокопоставленные церковнослужители, которые не знали этого региона. Любые недостатки состояния церковных зданий или молитвенников было бы довольно легко определить, но откуда, черт побери, они знали о том, кто с кем спал, за исключением примеров, подобных случаю с Уильямом, сыном Уильяма Лукаса, который сам признался? Ответ, я думаю, должен крыться в одной из самых дурных сторон человеческой натуры, которую нет смысла замалчивать, как бы этого ни хотелось. Если ввести устрашающую внешнюю власть в небольшую общину, то дальше часто следует то, что очень хорошо задокументировано в любом контексте. Существующие местные ссоры и напряженные отношения имеют тенденцию разыгрываться на совершенно новом уровне посредством гнусного доносительства. Знаменитое исследование средневековой французской деревушки Монтелу, обвиненной в сочувствии кафарам, показало, что инквизиторы действовали благодаря именно этому механизму, что происходило и в Ромни-Марш. Информацию о многочисленных и разнообразных сексуальных грешках людей, проживавших в этой деревне, наверняка предоставляли ее же жители. Разумеется, этот же механизм позволял службам безопасности стран старого Восточного блока работать так эффективно до падения Берлинской стены в 1989 г. И только потом стало так ужасающе очевидно, насколько население – в надежде получить немедленную пользу для себя или своих близких – было готово доносить на своих коллег[344].