Проблемы начались, когда мы с Германом вошли в просторную залу, которая, по несчастливой случайности, оказались полна стражников. И как раз тех самых стражников, которых я не так давно очень вежливо раскидал. Был здесь и рослый парень, безуспешно ухаживающий за Ирис. А встреча со мной уменьшила и без того его низкие шансы. Лицо ранее симпатичного паренька стало походить на сильно разваренный пельмень. Но отбить у него желание приставать к незнакомцам мне не удалось, он все еще строил против меня козни.

Рядом с Сейфоном стоял седой мужчина в черном бархатном халате и, кажется, ругал его.

— Как смел ты использовать мою личную охрану, не поставив меня в известность? И для чего? Чтобы поймать какого‑то оборванца, оскорбившего тебя? И почему мои слуги оказались повержены?

— Ты ничего не понимаешь! Это не оборванец. Это вообще не человек, а какое‑то чудовище. Он в одиночку поверг целую дюжину стражников, и на это ему потребовалось всего одно мгновение! Нужно звать тайных убийц султана, – последние слова он произнес шепотом, чтобы услышал только седой мужчина, но от моих ушей его слова не укрылись.

Седой рассвирепел.

— Откуда ты о них знаешь?

Но ответить Сейфон не успел. Один из стражников, сидящий на сложенной куче из своих доспехов и бессмысленно глядящий по сторонам, случайно заметил нас. Вернее, меня. Герман на удивление проворно спрятался за диванчиком с атласными подушками.

— Это он, – стражник подпрыгнул и затрясся от страха. Мне даже показалось, что он увидел меня в обличье демона, а не человека. Но это была неправда. – Чудовище. Оно вернулось!

И бросился наутек.

Некоторые из его дюжины последовали совету сослуживца. И только единицы нашли в себе силы поднять оружие.

— Отец, – взвыл Сейфон, глядя на меня. – Я говорю тебе, нужно звать убийц!

Я метнулся к нему. Мое тело проявляло поистине невероятную силу и скорость. Я с трудом сдержался, чтобы не размазать голову ловеласа о мрамор.

— Поговори с полом! – приложил его я, опустившись на колено. Все произошло в одно мгновение, так что стражники с оружием даже не успели повернуться. Седой замер, вперив в меня взгляд.

Первым заговорил именно он.

— Кто ты такой? – В голосе седого мужчины не было страха, дерзости или паники. Он, кажется, был тем, с кем можно было обсудить важные вопросы. – И почему держишь моего сына лицом в пол?

Я отпустил ловеласа и пощупал пульс. Он потерял сознание, снова сломал нос, но был жив.

— При всем уважении, – сдержанно начал я, – но ваш сын нахал и грубиян. На то, чтобы воспитывать его, у меня нет времени. А так мне хотя бы не приходится говорить с ним.

Седой мужчина посмотрел на сына. Спорить со мной он не стал.

— Он жив?

— Да, жив. Я не нанес серьезных травм ни ему, ни вашим людям.

— Кто ты такой?

— Скажем так. Мое имя не так важно. Важно то, зачем я здесь. Я прибыл издалека, чтобы предотвратить страшное злодеяние. И мне необходимо содействие. Я желаю видеть султана Тутона Великого.

— Это невозможно! – воскликнул мужчина. – Султана одолела тяжелая болезнь, и он не будет ни с кем разговаривать. Я, визирь Иров, запрещаю вам.

— Ваш запрет на меня не подействует, – спокойно отозвался я. – Я сам легко найду покои султана. И можете не утруждать себя, вызывая тайных убийц. Если ваш боец не в состоянии в одиночку остановить многотысячную армию, пусть со мной не связывается. А если он будет очень назойлив, я просто убью его. Герман, я нашел султана, идем!

Маг, недовольно фыркнув, выбрался из‑за укрытия и последовал за мной. Никто не решился преградить ему путь. Никто даже с места не сдвинулся. Страх сковывал лучше всяких цепей.

Сферы моего восприятия было достаточно, чтобы охватить весь дворец. Я быстро нашел человека, единственного, кто в этот вечер лежал в постели. Его пульс был учащен, дыхание неровно, температура чуть повышена. Тутону Великому явно нездоровилось.

— Убийцы! – громко простонал султан, когда мы вошли. Он слышал шум снаружи – мне пришлось оглушить и стражников у дверей, – а когда увидел странных незнакомцев, выводы его были очевидны. – Вы пришли убить меня – так сделайте это побыстрее, с меня достаточно этих мучений!

— Мы не убийцы, – ответил я, поморщив нос. В покоях султана стояла жуткая вонь. Очевидно, его сильно рвало, и слуги просто не успевали убирать.

— И пусть не убийцы! Все равно убейте меня! Эта боль просто невыносима, а мои трусливые слуги никогда этого не сделают…

— Нет, – покачал головой я. – Мертвым вы мне не нужны. Где болит?

Султан чуть притих, оглядел меня. Снова застонал:

— Живот… его просто разрывает. Я уже съел сотню трав, выпил десяток микстур, что давали мне лекари, – и никакого облегчения… Ах, эта проклятая боль!

— Герман, что ты знаешь о болезнях живота?

— Ничего! – Маг зажал пальцами нос. – На кафедру медицины меня привела чистая случайность – неразделенная влюбленность. Я ничего не знаю о болезнях!

— Хорошо. Тогда не мешайся.

Полагаться мне можно было только на себя, ну и Эфира. Конечно, подход демона к лечению был довольно ужасающим, но мне во что бы то ни стало нужно было получить расположение и поддержку местных властей, а лечение болезни султана могло послужить веским основанием для этого.

Я подошел к кровати правителя, положил руки ему на живот, на тонкое шелковое одеяло. Попросил Эфира:

«Выясни, что с ним. Ты понимаешь, это необходимо».

Демон–хранитель не возмущался. Даже не ответил. Он совсем перестал говорить со мной последнее время. Но мне этого и не было нужно – я понимал его без слов, так же как и он меня. Как будто бы мы стали единым целым…

Единым целым.

Мысли об этом вызывали у меня дрожь. Я знал, что это «пограничное» состояние нашего существования не может продолжаться целую вечность, мы либо сольемся во что‑то единое, либо чудесным образом разделимся, либо канем в небытие. Причем непонятно, какой из этих вариантов был для нас обоих наилучшим.

Ладони мои окутал черный клубящийся туман. Он проник под шелковое одеяло, вошел в поры кожи, с его помощью я смог выяснить точное состояние всех внутренностей султана. В сознании всплыли фрагменты чужой памяти, я вдруг догадался, какая болезнь поразила несчастного султана, составил список всех возможных способов ее лечения, из них выделил доступные при отсутствии технического оснащения. Возникла идея.

— С помощью точечных электрических импульсов и физического воздействия я попытаюсь расправить тонкую кишку и восстановить работу кишечника. Возможно, боль при этом усилится.

Тутон слабо хныкнул. Он, кажется, понял только фразу про то, что боль усилится.