стоит относиться к ее варианту легкомысленно.

— А она согласится добровольно взять нас с собой?

— Очевидно, это должно быть главным пунктом наших переговоров. Но для ведения переговоров она нужна нам живой.

— Уракус! И вы понятия не имеете, почему она на этом корабле?

— Нет, сэр.

— А что насчет космического аппарата? Он знает?

— Говорит, что нет. И я ему верю.

— Я хочу поговорить с ним.

— Простите, сэр?

— Вы меня слышали. — Адольфус нервно постучал пальцами по столу. — Он знает Паулу лучше, чем кто бы то ни было, он сможет просветить нас. И, может, мы слишком поторопились, отвергая его предложение насчет прочих знаний. Мне нужно понять объем его сведений, чтобы принять окончательное и единственно верное решение.

* * *

Сначала крипту осмотрела охрана, так что приход премьер-министра не стал для Фаустины сюрпризом. Хотя Стонел видел: ее разбирает крайнее любопытство.

— Я благодарен вам за проделанную работу, — сказал Адольфус. — Но боюсь, сейчас вам придется выйти. Дела государственной важности, вы же понимаете.

Любопытство только еще больше разгорелось, но Фаустина лишь коротко кивнула.

— Разумеется, премьер-министр.

— Но прежде, чем вы уйдете, — добавил Адольфус, — пожалуйста, отключите все записывающие устройства.

Фаустина слегка покраснела и подошла к столу с электроприборами, среди которых находились и несколько магнитофонов. Она выключила их один за другим.

— Вы здесь в полном одиночестве, — сказала она.

Адольфус не отрывал взгляда от серо-белого цилиндра.

— Как с ним говорить?

Стонел подал ему радиомикрофон.

— Вы меня слышите?

— И очень хорошо, — ответил Джоуи.

По тону голоса Джоуи Стонелу показалось, что тот относится к Адольфусу с большей долей уважения, чем к нему.

— Я премьер-министр Бьенвенидо. Я бы хотел узнать, что такого важного на Льюкертикаре.

— Если честно, я не знаю.

— А предположить можете? Вы же знакомы с Паулой.

— Не стану спорить с этим утверждением, но уточню: я знаю ее скорее благодаря ее репутации. Следуя логике, могу предположить: если Паула отправилась на Льюкертикар в такое время, то там находится нечто чрезвычайно важное.

— До этого мы и сами додумались, спасибо. Меня интересуют ваши предположения.

— Я не могу ничего добавить.

— То есть не хотите?

— Нет. Просто не могу. Мои мысленные программы работают как… вычислительная машина, а не как биологический мозг, подобно вашему. Я в буквальном смысле не могу воспользоваться интуицией. Могу лишь опираться на факты и логику.

Адольфус обернулся к Стонелу.

— Это правда?

Стонел хотелось ответить: «Это логично», — но он сдержался.

— Весьма возможно, да.

— Тогда что нам, опираясь на логику, необходимо сделать? — спросил Адольфус.

— Просто можете спросить у нее, что она делает, — ответил Джоуи. — Если ее действия будут способствовать победе над паданцами, то вам стоит предложить ей помощь.

— Но мы точно не знаем, где она.

— У вас же есть корабли и самолеты. Найдите ее.

— Да, но наши самолеты не могут летать слишком далеко. А посылать корабли, чтобы найти два других в море Полас, — безнадежное предприятие.

— Ценю вашу точку зрения. Тогда я предлагаю запустить космический корабль «Свобода» на полярную орбиту. С низкой орбиты вы сможете разглядеть корабль при условии хорошей погоды. Астронавт также сможет установить прямое радиосообщение, хотя бы ненадолго.

— Такое возможно, — медленно протянул Адольфус.

Стонел удивился, увидев сомнения премьер-министра: обычно уверенности тому было не занимать.

— Было бы полезно узнать, что делает Ангел-воительница, — сказал Стонел, — и куда направляется. Она собиралась поговорить с нами, когда паданцы напали на завод по производству бомб.

— Все изменится, — сказал Адольфус, не нажимая большим пальцем на кнопку микрофона.

— Нам нужно подумать о некоторой степени изменений на данный момент, сэр. Если честно, что мы теряем?

Адольфус медленно кивнул, не отрывая взгляда от космического аппарата. Большой палец коснулся кнопки микрофона.

— Почему я должен доверять вам?

— У вас есть то, что мне нужно, — ответил Джоуи.

— М?

— Возможность выжить. Как постоянно напоминает мне ваш глава безопасности, если вы проиграете, то и я тоже.

— Я в любом случае проиграю.

— Не понимаю.

— Я болен, Джоуи Стейн. Очень болен. Я могу не дожить.

— Жаль, но вы премьер-министр. Мир ждет от вас единственно верного решения. Всю свою жизнь вы работали ради этого. Неужели вы не хотите, чтобы будущие поколения вспоминали вас как премьер-министра, победившего паданцев?

Адольфус подошел на шаг ближе к космическому аппарату, не отрывая глаз.

— Я хочу жить!

Потрясенный Стонел замер. Только теперь он понял, в чем дело.

— Сэр, мы не можем доверять…

— Нет! — огрызнулся Адольфус. — Не давайте мне никаких советов. Это не государственное дело. А личное! Аппарат, ты можешь исцелять людей? Можешь исцелить меня?

— Чем вы больны?

— У меня опухоли. Несколько штук. И они разрастаются. Наши доктора ничего не могут сделать.

— Я могу исцелить рак за несколько часов. Полное омоложение займет месяц.

— Несколько часов… — прошептал Адольфус и сморгнул набежавшие слезы. — Я смогу исцелиться за несколько часов?

— Да.

— Вы не можете, сэр, — сказал Стонел. — Мы не знаем истинных возможностей аппарата.

Адольфус обернулся к нему с перекошенным лицом.

— Я умираю! А это… чудо, посланное Джу, может спасти меня. Не говорите мне, что я могу, а чего не могу.

— Я отвечаю за вашу безопасность. Технология Содружества…

— И что плохого может случиться? Умру на несколько недель раньше до того, как меня сожрут живьем дрянные паданцы? Нет. Я делаю свой выбор, я иду на риск. Вы исполняете мои приказы, Стонел, и я вам приказываю: если через шесть часов я не появлюсь, то сбросьте эту штуковину в самую глубокую дыру. Уничтожьте его вместе с надеждой вернуться обратно в Содружество. Вы меня поняли?

Стонел хотел сказать «нет», остановить Адольфуса. Именно против подобного Слваста его и предупреждал. Начнется с исцеления от рака, а превратится в пристрастие, которое закончится омоложением. В космическом аппарате есть планы медицинских капсул, и их смогут построить и обязательно сделают это. Бьенвенидо станет зависеть от медицинских технологий Содружества. Но такую вещь нельзя создать в отрыве от всего остального. «Побочка» начнется во всех технических дисциплинах. Идеи Содружества просочатся в общество, все, что Бьенвенидо создавало с таким трудом на протяжении более трех тысяч лет, будет потеряно.

Он может не допустить безумие здесь и сейчас, вмешавшись физически. Адольфусу не хватит сил противостоять. А потом? Через час его освободят от занимаемой должности. «И придется справляться с апокалипсисом в одиночку. Никаких полетов на Бьярн и уж тем более никакой эвакуации через червоточину».

— Так точно, сэр. Но я протестую.

— Ваш протест принят. Аппарат, ты меня понял?

— Вполне.

— Хорошо. — Адольфус облегченно вздохнул, стирая дрожащей рукой пот со лба. — Что мне нужно делать?

— Разденьтесь. И