Он долго сидел на песке, глядя на море. Что могло быть причиной этого странного феномена? Может быть, есть место, где рядом находится больше песчинок, чем он собрал за все эти годы? И не скала ли это, о которую разбила песочные часы Эмерелль? Или есть еще кто-то, кто собирает песчинки? Кто-то, кому повезло гораздо больше, чем ему? Можно ли исключать эту вероятность? Может быть, стоит попытаться вплести картину Нурамона в заклинание поиска песчинок? Он снова закрыл глаза и сосредоточился. Снова почувствовал тягу на северо-восток. Еще более отчетливую, чем раньше. В мыслях его сформировалась картина. Он увидел камень, о который разбила песочные часы Эмерелль. И что это доказывает? Не может ли быть, что существует другой собиратель? Возможно, он там и ждет их. Фародин отбросил эту мысль. Наверное, от постоянных поисков он начинает сходить с ума. Где может быть больше песчинок, чем там, где Эмерелль разбила песочные часы? Должно быть, он почувствовал место, где находится переход в темницу Нороэлль в Расколотом мире. Он не все решил сказать своим товарищам. Зачем мучить их своими пока беспочвенными страхами? Он спустился в лагерь и рассказал, что теперь им нужно двигаться на северо-восток, в открытое море.

Сколь храбры ни были мандриды, после того как на протяжении трех недель они не видели берега, их охватило беспокойство. Даже Мандред, мужество которого не подвергалось сомнению, однажды утром поведал им о своем беспокойстве, что они могут доплыть до края мира и свалиться в Ничто, если вскоре они не изменят курс.

Именно Нурамон с его умением убеждать снова и снова развеивал тревоги людей. Они доверяли ему. Он так умело подбирал слова, что вскоре они уже смеялись вместе с ним. Но он ничего не мог поделать с тем, что вода в бочонках настолько испортилась, что пить ее стоило невероятных усилий. И остальные припасы тоже подходили к концу. Но вскоре они должны были достичь цели. Теперь Фародину приходилось держать серебряную бутылочку в руках, чтобы ее не унесло прочь, когда он сплетал заклинание поиска.

На тридцать седьмой день пути они достигли суши. Им пришлось пристать к берегу, и они потеряли два дня, поскольку теперь мандридов ничто не держало на борту «Звезды альвов». Они искали воду и охотились. Фародин тоже наконец смог насладиться чистой родниковой водой. Однако ему было трудно сохранять спокойствие, зная, насколько близки они к своей цели.

После того как они пополнили припасы, а мандриды — отдохнули, Фародин повел их на север вдоль побережья. Трудные дни в открытом море были позабыты. Среди людей царила почти такая же эйфория, с которой они начинали путешествие вместе со своим славным предком. Казалось, даже дети человеческие чувствовали, как близки к цели.

На тридцать девятый день путешествия берег удалился далеко на восток, и они вошли в просторную бухту. Свежий ветер наполнял паруса, они шли на хорошем ходу, когда вдруг Нурамон воскликнул:

— Горы! Ты видишь горы?

Фародин тоже узнал горы с картины. Казалось, все совпадает. Деревья, росшие на берегу, цвет гор вдалеке. Хотя шли они быстро, мандриды прыгнули на скамьи гребцов и изо всех сил стали налегать на весла, чтобы корабль шибче двигался вперед.

Взволнованные, Фародин и Мандред стояли на носу. Свежий ветер трепал длинные волосы Фародина. На глаза ему навернулись слезы, однако он не стыдился их.

— Ты чувствуешь это? — спросил Нурамон. Он махнул рукой в сторону косы, далеко выдвигавшейся в бухту. — Здесь много троп альвов. Все они устремляются к одной точке, которая должна находиться по ту сторону леса.

Когда они наконец обошли косу, Нурамон снова вскрикнул от радости. Словно одержимый принялся плясать он на палубе корабля. Мандриды стали смеяться и отпускать грубые шуточки. «Они не могут понять, что значит для эльфов этот пейзаж», — подумал Фародин. Он не мог так свободно выражать свои чувства, как его товарищ, его счастье было немо, и тем не менее он был взволнован ничуть не меньше. Перед ними лежал маленький, поросший лесом остров со скалистыми берегами. То был остров с картины Нурамона.

Мандриды снова изо всех сил налегли на весла. Словно ледокол взрезал воду корабль с большим синим парусом. Однако затем им пришлось изменить курс. Серые рифы вспенивали воду перед ними. Они находились всего в сотне шагов от берега. Но высадиться было негде. Они решили обойти северную оконечность маленького клочка земли и поискать свободный подход к острову с другой стороны.

Фародин посмотрел на Нурамона. Его товарищ понял его, несмотря на то, что они не обменялись ни единым словом, и хитро улыбнулся. Затем они вместе прыгнули за борт. Вода доходила им до груди. Где плывя, где бредя, они приблизились к берегу, в то время как корабль пошел дальше на север, собираясь обойти остров.

Теперь и Фародин отчетливо чувствовал силовые линии троп альвов, стремившихся к звезде. Они двигались на юг вдоль острова к затопленным ваттам. Вскоре они стояли на пересечении троп. Во время прилива оно было скрыто под водой, но его не нужно было видеть, чтобы чувствовать его силу. Все вокруг совпадало с картиной Нурамона. Сомнений быть не могло. Они нашли место, откуда Эмерелль изгнала их возлюбленную в Расколотый мир.

Взволнованный небывалым приливом чувств, Фародин заключил своего товарища в объятия. Их поиски наконец закончились! Теперь все будет хорошо!

Было утро, и Нурамон сидел на камне, о который королева когда-то разбила песочные часы. Здесь они нашли множество песчинок, а Фародин рассказал, что видел этот камень во время сплетения чар в гардеробной королевы.

Нурамон все никак не мог поверить в то, что они действительно нашли то место, которое указал ему оракул. Был отлив. Море отошло далеко назад, оставив между островом и землей покрытое песчаными волнами дно. Ватт напомнил Нурамону путь к оракулу, который показался ему похожим на пересохшее русло реки.

Всего в двадцати шагах находилась звезда альвов. Отлив обнажил ее. Место можно было узнать по раковинам, собравшимся вокруг звезды.

Было почти чудом, что они отыскали землю так далеко к востоку. По ту сторону острова, казалось, находится целый континент, о котором люди во Фьордландии, Ангносе, Друсне или Фаргоне даже понятия не имеют. Он выглядел почти как девственная земля.

— Ну вот и все! — сказал Мандред, хлопнув Нурамона по плечу. — Фародин готов.

Сын человеческий выглядел усталым. Последние дни он провел вместе с Фародином в небольшом ялике, носясь по бухте в поисках рассеявшихся песчинок.

Нурамон только кивнул.

— На этот раз уж получится, — попытка Мандреда вселить в него мужество не увенчалась успехом.

Слишком часто за прошедшие дни пытался Нурамон открыть врата к Нороэлль. Но каждый раз терпел жалкую неудачу. Сначала он пытался во время прилива, но вода, похоже, ослабляла его заклинание, и на открытие врат к Нороэлль требовалась вся его сила.