Герой быстро посмотрел на нее.

– Ты что, хочешь тоже отправиться на поиски?

– Но ты же сказал, что поедешь с Гектором. А я не хочу больше расставаться с тобой. Никогда! – И тут же она добавила, опуская глаза:

– Если только ты позволишь мне, муж мой!

Ахилл поцеловал ее.

– Я тоже не хочу тебя оставлять. И знаю, что ты выдержишь любую дорогу. Хорошо.

Перед тем, как отправиться к хижине Агелая, Ахилл пошел взглянуть на курган Патрокла. Ему нечего было принести в жертву, он шел туда лишь проститься. Героя не удивило, что рядом с именем покойного друга на камне было выбито и его собственное: ахейцы не сумели предать его тела костру, но все же почтили его память надписью. В вершину кургана острием вниз было вкопано копье героя – если его доспехи и меч были желанны многим ахейским героям, то «пелионским ясенем» не смог бы владеть никто, и его оставили здесь. Ахилл обрадовался этой находке и, ухватившись за могучее древко, легко вытащил копье. Железный наконечник не успел заржаветь.

Лодка была готова. Гекуба с Еленой и Авлоной увязали в овечьи шкуры весь небогатый скарб обитателей шатра, немного оставшегося мяса и лепешек, сняли и сам шатер и бережно свернули – никто не знал наверняка, цело ли жилище старого пастуха. Все это было погружено в пригнанное к берегу суденышко. Потом Ахилл со всей осторожностью перенес в лодку Деифоба. Антенор попытался встать, но, не сделав и двух шагов, зашатался и побелел: две раны в груди и рана в боку едва закрылись, и лучше было не рисковать. Терсит с Антилохом подставили богатырю сцепленные «креслом» руки и мигом доставили его к лодке. Что до Гектора, то ему уже сильно полегчало и, если бы не поврежденная нога, он сумел бы, пожалуй, дойти и сам.

– Помоги, братец! – попросил он Ахилла. – Подставь плечо, и я как-нибудь допрыгаю.

– Чтобы царь великой Трои прыгал, как воробей, на глазах подданных! Не допущу! – отрезал Ахилл. – Потерпи уж еще раз мои медвежьи объятия.

И он, в который раз, нежно и осторожно подхватил своего друга на руки.

– Боги, пошлите нам удачу! – воскликнула Гекуба, когда все погрузились.

На берегу оставались только Крита с Авлоной. Им предстояло берегом довести до бухточки лошадей и вместе с ними переправиться по воде, вокруг неприступных рифов, к тому месту, куда причалит лодка.

– Не опасно ли оставлять детей на берегу одних? – спросил старый Нестор, устраиваясь у руля: среди всех он был самым опытным кормчим.

– Они же амазонки! – вместо Пентесилеи ответил Ахилл. – Да и мы будем их видеть все время.

Море с утра оставалось спокойным, и плавание прошло безо всяких помех. Придуманные Антенором весла работали отлично. Когда приблизились ко входу в маленькую бухточку, начался отлив, и днище тяжело груженой лодки зацарапало дно.

– Ну-ка взялись! – крикнул Ахилл, легко соскакивая в воду и махнув рукой своим здоровым спутникам.

Пентесилея, Антилох, Терсит и Троил выпрыгнули следом. Их примеру хотел последовать и Нестор, но не успел... Пелид подхватил нос лодки, остальные ухватились за борта и корму, и суденышко, приподнятое на поллоктя вверх, в одно мгновение миновало мель.

– Как здесь хорошо! – проговорила царица Гекуба, когда они причалили к берегу.

Бухточка была, действительно, необычайно красива. Почти идеально круглая, она сверкала, как чистая серебряная тарелка, среди окружавших ее крутых, но совсем не грозных скал – золотистых, уступчатых, заросших кедром и кипарисом. Эти вечнозеленые деревья и зимой украшали скалы пышно и нарядно.

– Вон там начинается тропа! – показала Елена. – Она только кажется очень крутой, на самом деле по ней совсем не трудно подняться.

В это время в бухточку въехали по воде юные всадницы, ведя в поводу остальных трех лошадей.

– На всякий случай, я пойду вперед, без ноши и с копьем, – сказал Ахилл. – Терсит и Пентесилея понесут Гектора, Антилох с Нестором – Деифоба, а Троилу и Крите придется поднатужиться и помочь Антенору. Справитесь?

– Подумаешь! – воскликнул мальчик. – Он так похудел, что и нести-то нечего. Поднимем, Крита?

– Я и тебя в придачу подниму! – рассердилась девочка и покраснела.

– Авлона поведет лошадей, на них навьючим и поклажу. Ты, благородная царица и ты, Елена, пойдете последними, чтобы, в случае неприятной встречи, лошади вас прикрыли.

– Ты думаешь, там может быть кто-то чужой? – спросил Гектор друга.

– Я просто не знаю, что там может быть, – ответил Ахилл. – А за последнее время мы слишком часто встречали опасности там, где их, казалось, и быть не могло...

Однако когда, одолев тропу, пройдя немного через заросли кедра и, перейдя по узкому мостику небольшую речку, они вышли к расположенному в зеленой лощине жилью, их опасения рассеялись. Две аккуратные хижины выглядели жилыми и ухоженными, из просторного загона доносилось многоголосое блеяние, и тут же, дабы у путников не оставалось сомнений, дверца загона растворилась и оттуда выскочили с лаем две белые собаки, а за ними посыпались козы и овечки, и вышел красивый высокий старик, совершенно седой, одетый в грубый, до колен, хитон и широкий плащ из козьих шкур.

– Дедушка Агелай! – радостно закричала Елена, выбегая вперед.

– Добро пожаловать! – проговорил старик, казалось, даже не удивившись при виде невероятной процессии и не встревожившись, хотя идущий впереди великан с гигантским копьем мог бы вызвать его опасения. Можно было подумать, что он предвидел появление этих гостей, – Добро пожаловать, внучка Елена. Тебя и не узнаешь... Добро пожаловать, путники!

– Мы пришли с миром! – сказал Ахилл. – У нас раненые, и нам негде жить.

– Я вижу, – старик свистнул своим собакам, те отбежали назад и завертелись вокруг пастуха. – Моя хижина готова дать вам приют. Входите.

У Агелая, действительно, было две хижины. Одна, старая, почти вросшая в землю, служила для хранения запасов зерна, орехов, овечьих шкур, сюда же в самые ненастные дни пастух загонял свой скот. Во второй хижине жил сам Агелай. Обе постройки были сложены из самых примитивных кирпичей – в этих местах их лепили из глины пополам с навозом и травой и просушивали в земляных печах. Снаружи жилая хижина была, к тому же, укреплена щитами, сплетенными из ивняка. Росший вокруг нее дикий виноград своими гибкими лозами намертво соединял плетенки и в летнее время совершенно скрывал стены хижины. Сейчас лозы с пожухлыми листьями, как темные змеи, ползли по стенам, свешивались с кровли, а кровля была, как у большинства подобных хижин, травяная, и старик менял ее каждый год. Позади загона для скота были вырыты два вместительных погреба.

– Я сейчас не один, – сказал Агелай, пропуская гостей в невысокий дверной проем. – Но поместимся все...

Помещение внутри было очень просторным. Оно освещалось одним небольшим окошком, которое на ночь прикрывалось ставнем, да отверстием над очагом, что располагался почти возле самой двери. Пара лежанок, плетеный сундук без замка, несколько глиняных горшков и кувшинов, аккуратно поставленых вдоль стен, грубый деревянный стол, тоже сдвинутый к стене, пара лавок возле него, – вот и все убранство хижины. Но все было чистое и опрятное, чисто выметен был и земляной пол.