– Да, – ответил один из бывших дружинников Марбода, из тех, что во время битвы умели превращаться в рысей, целуя роговое кольцо на пальце Баршарга, – и сказать вам по правде, господин, вы так похожи на моего покойного господина, как старое яблоко похоже на молодое.

* * *

Полторы тысячи конников Баршарга, уже не задерживаясь в посаде, бросились в столицу.

Баршарг гнал коня, надеясь догнать пеших ополченцев Даттама, и мысли его путались, как шерсть одичавшей собаки. Корабль из западной земли! Солнечный луч, которым перерубили колонны в храме, а до этого – меч Марбода Кукушонка! И подумать только – Даттам привез этих людей с собой! Знает ли он, кто они такие?

И что произошло там, в королевстве? Арфарра вертел Ванвейленом или Ванвейлен – Арфаррой?

Не потому ли так странно повел себя Арфарра? В самом деле, – казалось, был готов обмануть экзарха, верно служить королю Алому, и вдруг, – на тебе! Не человек ли со звезд дергал тут за ниточки? Человеку со звезд не нравилось, что варвары отдельно от Варнарайна, а теперь ему не нравится, что Варнарайн отделен от империи. Почему? Потому что когда сюда явится его государство, ему не надо будет зачерпывать каждую страну ложечкой, все влезет в один большой половник.

Да! Там он помогал Арфарре творить идеальное государство, а тут советует всякому сброду, вроде этого… Хайши Малого Кувшина, у которого карман паутиной заткало, а рот поперек себя шире открыт, опять требовать свое с Больших Людей!

* * *

К вечеру передовой отряд добрался до переправы, и Баршарг увидел, как на другом берегу строится переправившаяся пехота, и из последней лодки высаживаются пятеро, – один в черном плаще и на карем жеребце, которого Даттам купил в свое время за двадцать тысяч.

– Даттам, – закричал Баршарг, – Даттам!

И, как был, с конем, кинулся с обрыва в воду.

Человек на другом берегу терпеливо ждал.

Конь Баршарга переплыл реку за десять минут, и мокрый араван вылетел на берег. И замер.

Это был не Даттам. Это был человек, чей портрет он видел на документах в заколдованном корабле. Приметы этого человека Баршарг лично записал на листке, и отдал листок городскому судье: и теперь человек с этими приметами значился на каждом судебном столбе виновником гибели некого Ормуша Забавника, прирезанного в пьяной драке. Но разве будет кто-нибудь останавливать за какого-то Ормуша человека в свите Даттама!

– Простите, – сказал Баршарг, – я обознался. Я принял вас за моего друга Даттама.

Сероглазый и темноволосый чужеземец улыбнулся; у него были удивительно белые зубы, ровные, как обкатанная водой галька, и когда он улыбался, кончики его темных густых бровей приподнимались вверх, и внутри усталого, осунувшегося лица словно загоралась свеча.

– Меня зовут Клайд Ванвейлен.

У него не было ни меча, ни секиры. Но Баршарг ни мгновения не забывал, что, вероятно, этот человек вооружен лучше его.

– Я торговец и приехал в империю вместе с Даттамом.

– И уже успели посоветовать всякой сволочи требовать доли в управлении государством, – резко сказал Баршарг.

«Зачем, зачем такой вопрос, – отчаянно заметалось в голове Баршарга. – Это же шпион со звезд, а может, и вовсе не человек!»

– Почему? Почему вы это предложили?

– Потому что государством должен править народ.

– Народ, – почти вскрикнул Баршарг, – вы видели мой народ? Вы знаете, что первое, что он потребовал после смерти экзарха, – это разделить попавшие в частную собственность земли? Вы слышали, что мой народ жжет по деревням богачей, и что только мое войско в силах предотвратить самосуд? И этим людям вы хотите дать право голоса? И вы думаете, они проголосуют за что-нибудь, кроме возвращения в империю?

– Простите, – проговорил тихо, словно оправдываясь, Ванвейлен, – я не имел права давать советы.

Он был разительно не похож на свой мертвый, лишенный рисунков корабль.

За спиною Баршарга выбиралась на берег конная лава: громко фыркали мокрые лошади, орали сотники, равняя ряды: но чужеземец не сводил глаз с командира войска, казалось, пораженный чем-то сверх меры.

– Даттам далеко? – спросил араван.

– Боюсь, он уже в поместье, мы отстали, а он поскакал вперед.

Полные губы аравана Баршарга изогнулись в улыбке. Голубые глаза остались холодны, как труп.

– Что ж, господин Ванвейлен, – сказал Баршарг, – почтем за честь сопроводить вас. Нам по дороге.

* * *

Конница Баршарга шла к столице на рысях. Копыта коней – игреневых, черных, каурых, – взбивали в пыль императорский тракт, аккуратно обсаженный маслинами и милевыми столбами, и Клайд Ванвейлен понимал, что те полторы тысячи всадников, которые движутся с ними – это лишь малая часть целого.

Покойный экзарх Харсома держал дороги в безукоризненном порядке; три крупных тракта вели к столице провинции, Анхелю, и конники шли по всем. Может быть, они и состояли из варваров – но команд они слушались, как струна смычка. Ванвейлен еще нигде не видел такой выучки, и заранее прикидывал, что может войско, где безумная храбрость горцев соединена с железной дисциплиной империи.

А во главе этой лавины копейных значков, кольчуг и коней, на корпус впереди Ванвейлена, несся полководец в белом плаще, таком тонком, что сквозь него просвечивали кровавого цвета доспехи, в белых боевых перчатках, – правой, смыкающейся намертво на рукояти меча, и левой, увенчанной тремя стальными шипами, светловолосый, а скорее с волосами цвета речного песка, или выгоревшего в полдень солнца, – и он был поразительно, невероятно похож на Марбода Кукушонка.

Марбода, постаревшего на пятнадцать лет и разучившегося улыбаться.

Да, Харсому убили, но если в столице думали, что партия в «сто полей» выиграна – они ошибались. Исход партии зависел от скакавшего во главе войска белокурого аравана – и от того, сказал ли ему покойный экзарх о корабле со звезд.

* * *

Баршарг ехал молча, время от времени посматривая назад, на своего сероглазого спутника. Тот сидел в седле не лучше селедки.

С Баршаргом было полторы тысячи конников; он мог приказать схватить Ванвейлена в любой момент, и чем бы тот ни был вооружен, это бы ему не помогло.

Проблема была в остальных шестерых. Баршарг был убежден, что у этих людей есть средства связи друг с другом. По правде говоря, если бы Баршаргу, как полководцу, предложили выбирать между чудо-оружием и чудо-связью, он бы выбрал связь.

Нет, если схватить одного, остальные сразу узнают. Если они дураки, они попытаются добраться до своего корабля. А если умные – бросятся за помощью к Даттаму.

Собственно, кто сказал, что Даттам не знает, кого он привез с собой? Что эти люди не признались ему во всем в обмен на обещание невиданного могущества? Они могли перевербовать его, как когда-то Харсома. Бывший бунтовщик, продавший собратьев империи, – трудно ли ему продать империю новым хозяевам?