– Вон отсюда! – Данло, стоя со стальной палкой в одной руке и шакухачи в другой, указал на дверь. – Вон.

– Теперь все зависит от тебя. – Теперь Бертрам говорил с явным намерением задеть побольнее, что было его излюбленным занятием. – Ты заявляешь, что ищешь мира. Ты полагаешь, что несешь свет, и надеешься помешать звездам взрываться. Но неприкосновенных звезд нет – они все уязвимы.

Даже нараинское солнце. Даже звезда Невернеса.

Данло, не желая этого слушать, бросил стержень и дунул в мундштук флейты, издав режущий уши звук.

– До свидания, пилот. Увидимся завтра в Небесном Зале.

Сказав это, Бертрам Джаспари, главнейший старейшина Вселенской Кибернетической Церкви, вышел за дверь. Данло снова водрузил клетку на подставку и вернул на место подушки. Выпив чашку холодного чая, он поиграл попугаю на флейте, чтобы успокоить его и сделать ему приятное. Он играл не только для птицы, но и для своего народа, для алалоев, и это был не реквием, а гимн надежде. Он смотрел на небо за окном и играл звездам. Он играл долго, и ненависть ушла из него, а в глазах не осталось ничего, кроме света.

Глава 22

НЕБЕСНЫЕ ОГНИ

Зеркало служит для того, чтобы видеть в нем свое лицо, искусство – чтобы видеть в нем свою душу.

Бернард Шоу,

эсхатолог Века Холокоста

Смелей не знаю я созданья:

Ведь он всегда готов

В чужое странное сознанье

Войти без лишних слов.

Неизвестный автор

На следующий вечер в Небесном Зале Данло подвергся последнему испытанию. Зал помещался в одном из мелких зданий, окружающих Храм, и был уникален и по функции своей, и по форме. Дом Вечности, Мавзолей Эде, Трапезная Старейшин и огромный куб самого Храма – все они своей беспощадной прямолинейностью отражали символику Церкби. С Небесным Залом дело обстояло по-иному. Дэвин Ивиэи Ивиасталир, восемьдесят восьмой Святой Иви, визионер, во многом отличавшийся от своих предшественников, построил его в виде крытого куполом амфитеатра. В противоположность черной налловой броне лишенного окон Дома Вечности легкий клариевый купол Зала создавал впечатление полного отсутствия стен и кровли. Тысячи Архитекторов, собравшиеся под этим куполом, могли любоваться всеми прочими зданиями Нового Города, а десятки тысяч их единоверцев видели, что происходит внутри. В дни светоприношений паломники и горожане заполняли все земли Храма, чтобы посмотреть на играющие в куполе огни.

В день светоприношения Данло ви Соли Рингесса вокруг Небесного Зала столпилось особенно много народу: всем не терпелось узнать, действительно ли этот пилот-наман из Невернеса – светоносец. В самом Зале происходило то же самое.

Данло, войдя туда, насчитал на пластмассовых скамейках двадцать восемь тысяч триста человек. Эти скамейки располагались ярусами вокруг круглой арены футов двести диаметром. Точно в центре арены стояло кресло.

Своими массивными золотыми подлокотниками и причудливой посеребренной спинкой оно скорее напоминало какойто варварский трон, чем обыкновенное сиденье. Данло, следуя к нему в сопровождении телохранителей Харры, не мог отделаться от чувства, что собравшиеся ждут от него великих, почти божественных свершений. Между тем он был всего лишь человек – более того, он всегда терпеть не мог стульев и кресел, особенно таких, которые окружают мозг интенсивным логическим полем и выставляют напоказ самые сокровенные его процессы.

– Братья и сестры, прошу тишины.

Рядом с креслом стоял могучий старец с большим носом и зычным голосом – Явас Иколари, старейшина Явас, один из виднейших теологов секты юриддиков и близкий друг Харры Иви эн ли Эде. Харра попросила сказать его несколько слов перед началом испытания, и Явас любезно согласился.

– Эмиссары и наманы из миров Известных Звезд, паломники, Достойные Архитекторы, чтецы и собратья старейшины – мы рады видеть вас здесь. – Явас низко поклонился Харре, сидевшей в первом ряду напротив Данло. – Приветствую тебя, моя Святая Иви – ты оказываешь нам великую честь своим вечным присутствием.

Харра вернула поклон и ободряюще улыбнулась Явасу. Тот подчеркнул значение чудес, которые им вскоре предстоит узреть, а затем углубился в довольно долгую и нудную историю церемонии светоприношения. Данло, выпрямившись, сидел на своем кресле и смотрел на Харру, занимающую почетное место в западном квадранте Зала. При всех других церемониях почетное место располагалось бы как раз напротив, в восточном квадранте, но в знак отличия светоприношения Данло от всех остальных кресло повернули на запад. Поэтому Святая Иви, желая находиться лицом к лицу с Данло – по крайней мере до начала испытания, – пересела на западную скамью, которую обычно занимали второстепенные старейшины Койвунеймина.

На сей раз рядом с Харрой сидели виднейшие деятели Церкви. Справа помещались Вареза ли Шен, Пилар Наркаваж и Пол Ивиэртес. Слева восседали Куоко Иви Ивацуи и Суль Ивиэрсье, самые старшие по возрасту из всех старейшин. С ними соседствовал глава элиди Киссия эн ли Эде, загадочный мистик, благосклонно относившийся к миссии Данло с самого начала. На десять скамей ближе к югу, так далеко, как только допускал протокол, охрана Зала поместила ивиомилов. Их представляли Едрек Ивиоген, Фе Фарруко Эде и Оксана Иви Селов, а в центре, хмурясь и пуская в Данло невидимые стрелы ненависти, сидел Бертрам Джаспари. Малаклипса Красное Кольцо посадили рядом с ним – далеко не случайно. Все места между ним и Харрой заполняли ее охранники, быстроглазые мужчины и женщины, бдительно следившие за ивиомилами и всеми другими, кто мог попытаться причинить Харре вред. Вся прочая публика смотрела только на Данло, одиноко сидящего на своем золотом кресле в центре Зала. Скоро, когда Явас Иколари закончит свою речь, их взорам представится другое зрелище: огни над его головой.

– Данло ви Соли Рингесс! – произнес Явас. – Желаешь ли ты принести жертву Богу Эде?

Данло, по примеру Достойных Архитекторов, взял с собой свой образник, который поставил на массивный подлокотник кресла. Голограмма Николоса Дару Эде мерцала в воздухе вместе с тысячами других голограмм. Светящийся Эде не подавал виду, что действует по остаточным программам мертвого бога, и лишь благостно улыбался, как тысячи других Эде.

– Данло ви Соли Рингесс, готов ли ты совершить светоприношение в честь написания Эде Бесконечной Программы?

Данло, внезапно осознав, что Явас Иколари и все остальные ждут его ответа, вспомнил формулу, которой научили его телохранители Харры, и сказал:

– Да. Я желаю совершить светоприношение и совершу его.

– Он совершит светоприношение! – объявил Явас так громко, что его голос дошел до самых верхних рядов. – Будучи чист разумом и свободен от негативных программ, Данло ви Соли Рингесс желает доказать, что он достоин быть преображенным в Боге Эде.

Последние слова, хотя и были только формальностью, обеспокоили Данло. Пять дней назад в своей алтарной комнате он надел на себя священный шлем и связался с одним из исторических массивов. Там, в чистых и прохладных информационных потоках, он нашел много сведений о главнейших церемониях Церкви и выяснил, что светоприношение не всегда происходило публично.