Правда?»

«Правда».

Я уснул, сам не заметив как. Мне снилась Лена в каком-то серебристом одеянии или просто в дождевых каплях… Она балансировала на тонком золотом луче, и у меня падало сердце: внизу клубился темно-лиловый ядовитый туман, а под ним была бездна.

* * *

Альбер смотрел на девчонку с любопытством. Похоже, она или совсем не испытывала страха, или искусно его скрывала. Впрочем, она проплакала всю дорогу до Замка, и сейчас у нее просто состояние прострации: девушка не может оценить ни степени угрозы, ни степени своей беспомощной зависимости от него, Альбера.

Может, это и к лучшему? Сама по себе она и не стоит ничего… И выйти из Замка живой уже не сможет. Никто не покидает стен Замка живым.

А вообще Альбер впервые ощущал себя таким. Могущество Замка было непререкаемо, а он стал вторым человеком под его сводами, присоединив приоритет Магистра. Выше — только Бран. Брана не знал никто. Для всех это был механический голос в телефонной трубке, но именно он управлял и людьми, и деньгами невидимой, могущественной империи… Какую власть имеет этот безликий голос, он отметил, когда…

* * *

…После устранения Магистра он связался с Браном. Это был риск, но риск действенный: было бы куда хуже сидеть и дожидаться, пока кто-то из людей охраны Замка просто прострелит ему голову…

Победителей не судят. Бран внимательно выслушал информацию Альбера, оценил его оперативное мастерство и быстроту действий, заключил:

— Доведите дело до конца. Захватите финансиста и девчонку. Обязательно.

Обоих. — Потом наступило молчание, которое продолжалось почти минуту. Голос приказал:

— Переключите аппарат на связь с оперативной охраной Замка.

— Есть.

— Приоритет Бран. Замку. Все оперативное управление в стенах Замка и за его пределами имеет приоритет Альбер, — объявил голос и приказал Альберу:

— Действуйте. — Снова наступила минутная пауза. — Если вы не добьетесь успеха, то повторите путь Магистра. Неудачники не нужны. Они — опасны.

Альбер был готов к действию. Он был создан для того.

Первое, что он сделал, — приказал уничтожить захваченных во время штурма боевиков. Всех до одного. Не поленился спуститься в подвал и сам проверил исполнение. Второе — скрытно вывел из Замка своих людей. Собственно, они и не знали, на какой территории работали, были молчаливы, как глубоководные рыбы, да и… Личная гвардия такого уровня всегда необходима… И еще — Альбер не любил угроз. Сильные люди не угрожают. Они — действуют. Пройдет время, и он, Альбер, установит, кто такой Бран. И тогда…

Группа, которую он послал встретить поезд, привезла только девчонку. Люди обошли весь состав, но финансиста не встретили. Трое оперативников остались устанавливать ситуацию — Альбер хорошо помнил наставление покойного Магистра: миллиарды и люди, их представляющие, никогда не исчезают бесследно…

— И долго мне так стоять? — спросила девушка и… улыбнулась. — А то я чувствую себя рабыней на невольничьем рынке.

— Да? — Альбер приподнял брови. Девка была совсем не в его вкусе, но не отдать должное ее смелости он не мог.

— Скоро покупатель? — спросила девушка вызывающе.

— Мне кажется, ты чувствуешь себя слишком раскованно…

— А что делать? Если меня сразу не убили, значит, я нужна. Остается узнать — зачем, и жить дальше.

— Ты фаталистка?

— Нет. В такой ситуации — реалистка. И вообще, думаю, я вас вовсе не интересую.

— Ты права. Не интересуешь. Абсолютно. Нас интересует тот мужчина, что был с тобой в Лазурном. Ты с ним ехала в поезде?

— Да.

— Похоже, ты не собираешься ничего скрывать?

— А какой смысл? Мимолетное знакомство, курортный роман… Я же не Жанна д'Арк, чтобы идти за что-то на костер… Тем более за мужчину…

— Как его зовут?

— Дор.

— Дор?

— Да. Он по-другому не представился. Еще — назвался Сергеем.

— Кем он тебе показался?

— Да никем! Я не железная леди, чтобы воздерживаться, так сказать, в течение трех недель… Я бы и не воздерживалась, да по этой поре у моря — ни одной мужской души, способной очаровать девушку…

— Что произошло в Лазурном?

— Да война натуральная! Этот Сережа — братан какой-нибудь, а я — каким боком в этих раскладах? Никаким. А в поезде он — исчез. Как, куда — не знаю, спала.

— И что снилось?

— Да ничего не снилось! После коньяка спишь, как слон, даже стоя.

— Этот Дор ничего не рассказывал о себе?

— Извините, не знаю вашего имени-отчества…

— Да это и не важно…

— Ну тогда — господин Хороший. Так вот, господин Хороший, при курортном романе людям обоих полов что надо? Правильно, потрахаться! С этим делом — у него все в порядке, в полном! А уж какая там у него биография — мне наплевать, даже если он мусульманин и ждут его дома восемнадцать безутешных Гюльчатай и сорок восемь «спиногрызов»! Главное — он в сексе нескучный, а на все остальное… Я понятно изъясняюсь?

— Вполне. Только — несколько… агрессивно.

— Ха… Станешь тут агрессивной… Заклеивают рот, везут куда-то…

— Почему ты плакала в машине? Сейчас ты не выглядишь испуганной…

— Так я попервоначалу думала — отморозки какие-то, а они, знаете ли, сейчас совсем убогие пошли, им секса мало, им девку помучить нужно… Понятное дело — расстроилась. Страшно ведь… А сейчас гляжу — вы явно не те ребята…

Альбер раздвинул узкий рот в подобие улыбки, воткнул в угол неизменную сигарету, прикурил:

— Мы — не те ребята. Мы — другие. — Он помолчал, оглядывая девушку с головы до пят, снова разлепил губы:

— Раздевайся.

— Что, прямо здесь?

— Да.

— Совсем?

— Да.

— И… И что — потом?

— Суп с котом. Ну… Я жду.

Мысли Лены Одинцовой неслись стремительно, как кони на бегах. Назвался груздем — полезай в кузов. Роль оторванной девки, «нимфетки», какую она взялась разыгрывать… Для такой и раздеться и потрахаться — как апельсин очистить.

Сейчас — ее проверяли… Показать им, что Сережа Дорохов для нее не просто курортный романчик, — значит проиграть. Все. Да и…

Девчонка хмыкнула, пожала плечами, одним движением расстегнула «молнию» на куртке, подумала было — как бы не покраснеть — и тут же залилась румянцем.

Спалилась?.. Пока нет… Нагнувшись, стянула джинсы, колготки вместе с трусиками, распрямилась, одним движением сбросила маечку, откинула волосы, облизала кончиком языка губы, выдавая краску стыда за возбуждение, замерла в отработанно-раскованной позе, посмотрела сидящему прямо в глаза, спросила: