– Я ни за что не приму от него никакого подарка.

– А если мы вас слезно попросим его принять.

– Но зачем?

– Как мы выяснили, связи Кроули с нашей страной, а точнее с деньгами из нашей страны не ограничились линией Шаклеина. Есть и другие, не менее важные. И, как подозреваем мы, в том числе одна идет через Мамонтова.

– Этого не может быть!

– Я понимаю ваше отношение к этому человеку, он вам сильно помог, но есть некоторые подозрения. И мы бы хотели, чтобы вы помогли бы их развеять. Или подтвердить. Мы бы не стали к вам обращаться, но есть один нюанс. Нам кажется, что Кроули не остался равнодушным к вашим чарам. И помимо деловых мотивов им движут и другие.

Анжелика и Вольпин переглянулись. Локтионов это заметил.

– Я понимаю некоторую неловкость этой ситуации, но не мы ее придумали. Ваша красота, Анжелика Витальевна, слишком мощная приманка и оружие. Кроули хочет установить с вашим банком деловые контакты. Не отвергайте его предложения, хотя не стоит на них и соглашаться слишком быстро, дабы он чего-то не заподозрил.

– И когда же он прилетает? – упавшим голосом спросила Анжелика.

– Он купил билет на завтрашний рейс. Вечером он будет в Москве, а утром скорей всего вам позвонит.

– Выходит, у нас остался один день?

– Но почему один день. И вся жизнь тоже, – улыбнулся Локтионов. – Вы согласны нам помочь?

– Мы должны посоветоваться с мужем.

– Да, разумеется. Но к вечеру я должен знать ваш ответ. Необходимо провести определенные подготовительные мероприятия. А теперь не буду вам больше надоедать. Счастливого вам отдыха!

Анжелика и Вольпин остались одни. Несколько минут они молчали.

– Я думала, все это уже кончилось, – сказала Анжелика.

Вольпин подошел к жене и обнял за плечи.

– Но теперь мы будем с тобой вдвоем. Теперь моя очередь принимать клятву Афродиты. Ты свою сдержала. Все будет хорошо. Завтра прилетят наши дети. Я так соскучился по ним. Когда я там сидел, то все время слышал их голоса. И от этого становилось особенно тяжело, так как у меня были все шансы их никогда не услышать наяву. Поверь, по сравнению с этим все остальное не страшно.

– Я верю, дорогой.