Ивен отмахнулась:

— Здесь к таким вещам относятся не слишком строго. Да если бы строгости и были, так в округе не так уж много на'киримов.

— Хаммарн сказал, десять, — вспомнил Оризиан. — А мы никого не видели. Они что, прячутся?

— Ты не мог не заметить, что здесь все ведут замкнутый образ жизни. А сейчас они на грани: все нервничают, потому что в воздухе пахнет бедой.

Она была права: в во'ан оказалось очень легко проникнуть.

Никто не пытался их остановить, когда они спустились с шаткого мостика и пошли между палатками. Фактически оказалось, что попасть в это место можно было так же легко и спокойно, как накануне они вошли в Колдерв. Тут не было грязи по колено, которой встречало гостя человеческое селение — на всех широких тропах были брошены циновки, — и никаких косых взглядов или ворчания вслед. Здесь возникало ощущение большей безопасности, чем в человеческих городах. По крайней мере так показалось Оризиану. Хотя впечатление это продержалось недолго.

В центре во'ана на расчищенном и за многие годы утрамбованном до твердости камня участке земли собралась толпа. Когда они уже почти приблизились к толпе, Ивен осторожно толкнула Оризиана локтем и показала на воткнутый неподалеку шест. Он весь был украшен рогами, гирляндами челюстей и черепов животных. Кости были свежими, они даже еще не обветрились.

Ивен зашептала:

— Это плохо. Шест войны. Он означает, что они смотрят в лицо смерти.

При их появлении толпа кирининов тихонько зашевелилась. В воздухе стоял такой тяжелый запах, что Оризиану захотелось заткнуть рот и нос. Толпа немного расступилась, и тогда они увидели то, что находилось в центре.

Там на деревянной раме, примерно такой же, какие используют для того, чтобы подвешивать туши для разделки, безжизненно висел привязанный к ней голый киринин. Голова у него свесилась, и белые волосы как саваном закрывали все лицо. От плеча до бедра были отогнуты и навиты на палки узкие длинные полосы кожи. На освежеванных местах остались мертвенно-бледные, окровавленные полосы сырой плоти. Пах киринина представлял собой кровавое месиво. Его потрошили так, чтобы внутренности, вываливаясь наружу, падали на землю под ним. Удушливое, густое зловоние висело в воздухе. Эньяра тихонько вскрикнула от отвращения, а Оризиан почувствовал, как его замутило и рот наполнился горькой слюной. Рядом с Оризианом стояли три совсем юных киринина из клана Лис и со спокойным любопытством наблюдали за ним. Один из них держал в красивых ручках лук и колчан, чуть больше игрушечных.

Потом, обойдя за спинами толпу, к ним подошла Эсс'ир. Брат следовал за ней чуть поодаль.

— Вы должны уйти, — сказала Эсс'ир.

— Мы уезжаем, — объяснил Оризиан. — На корабле. Я хотел попрощаться.

— Мы к тебе придем.

— Тогда скорее, потому что мы сегодня уезжаем. — Он вдруг почувствовал острую боль и страх. Он не мог оставить ее, не поговорив. Ему, если не ей, нужно было кое в чем определиться. Он заметил, что Варрин как-то странно разглядывает его.

Оризиан услышал, как она ласково пообещала:

— Скоро. Но не сейчас.

— Вам лучше уйти. Не думаю, что сейчас это для вас подходящее место, — тихо сказал Варрин.

Оризиан неохотно согласился. Эсс'ир уже отходила от них, и он вдруг испугался, что может больше никогда не увидеть эти прекрасные черты. Он мог бы окликнуть ее, но не стал.

Ивен, тихо разговаривавшая с какой-то кирининкой, присоединилась к ним. Лицо у нее было встревоженное.

— Давайте уйдем, — сказала она.

Они вышли из лагеря и по мостку вернулись в Колдерв. Дождь так и лился, и вспенивал воду в реке.

— Вот уж действительно дикари, — пробормотала Эньяра.

— Да уж, — согласился с ней Рот, но заметил вялое удивление Оризиана и тихо добавил: — Хотя я видел, как люди творили и худшие вещи.

— Они поймали эту Белую Сову недалеко отсюда, южнее, — сообщила Ивен, когда они опять ступили на человеческий берег. — И их гораздо больше, чем там, откуда пришли мы. Очень близко. Похоже, будет большое кровопролитие.

— Сегодня? — спросил Рот.

— Возможно. Они говорят, что там не один десяток Белых Сов. И ваш друг Горин-Гир с товарищами тоже.

— Стойте, стойте, — вдруг прошипел Оризиан и резко замедлил ход.

Остальные удивленно воззрились на него, а он кивнул в конец улицы. Там под проливным дождем стояли четыре или пять человек, непонятные, едва различимые фигуры в бесформенных накидках, но ничего хорошего их появление не предвещало. Ивен покосилась на него и стерла со лба дождевую воду.

— А ты говорил, что вчера не встревожил Томаса, — упрекнула она.

Оризиан пробормотал:

— Не встревожил. Мы разошлись на самых благоприятных условиях, какие я смог выговорить.

Он быстро огляделся в поисках другой дороги. Всем нутром он чувствовал, что Томас не просто так следил за ними с самого их появления в городе. А люди уже двинулись к ним, и он разглядел палки и дубинки.

— Они будут иметь дело со мной, — зарычал Рот, даже вроде бы с удовольствием.

— Нет, — остановил его Оризиан. — Никаких сражений, пока у нас нет выбора. Мы их обойдем и доберемся до корабля.

А в голове у него звенело, что надо было окликнуть Эсс'ир, когда она уходила от него, а теперь уже поздно об этом думать.

— Сюда, — сказал он и повел их в боковую улочку. — Ивен, ты сможешь найти дорогу к дому Хаммарна?

— Думаю, что смогу, — и Ивен бросилась вперед. Переулок был такой узкий, что они были вынуждены мчаться гуськом друг за другом. В переулок выходили только задние стены домиков и лачуг. Дверей не было, а несколько окон были плотно закрыты. Вода лилась с крыш, и уж тут-то они промокли насквозь. Земля превратилась в предательски скользкую грязь с какими-то щепками, пустыми бочками и осколками битых горшков.

— Там впереди улица, станет легче, и оттуда ближе, — подбодрила их Ивен.

Они понеслись дальше, перескакивая через лужи и увязая в грязи. Рот поскользнулся и упал на колено. Оризиан помог ему подняться. Скоро выскочили на дорогу.

— Вот те на! — ахнула Ивен.

Прямо перед ними, всего в нескольких шагах, стоял Томас. С ним был Эйм и еще три человека из Стражи. На Первом Страже был толстый шерстяной плащ, а в руке он держал длинный меч.

— Тот самый народ, который мы искали, — прохрипел Томас.

— Я вижу, вы сняли со стены свой меч. Почему? — вступил в разговор Оризиан.

Рот выступил вперед, но Оризиан, не спуская с Томаса глаз, положил руку на плечо щитника.

— Потому что, возможно, я свалял дурака, вот почему, — прорычал Томас.

— Нам совсем не нравится, когда нас считают дураками те, кто думает, что они выше и лучше нас, — из-за спины Томаса добавил Эйм. Он с какой-то злорадной жадностью уставился на Оризиана. А тот с острым ужасом вспомнил, что безоружен. Момент был чреват насилием, а шелест дождя добавлял напряжения которое требовало выхода. Оризиан стоял лицом к лицу с Томасом.