он резко контрастировал с присущей нацизму жгучей расовой ненавистью. Перед глазами в избытке стояли последствия фашистской идеологии: горы трупов советских военнопленных, расстрельные рвы и виселицы на освобожденных территориях. Кроме того, государству удалось убедительно объяснить людям неразрывную связь между производством в тылу и военными успехами. Рабочие, у которых на фронте воевали родные и друзья, вкладывали в кампании по повышению производительности личный смысл. Летом 1942 года государство провело масштабную кампанию такого рода, и после Сталинградской битвы рабочие увидели, что их усилия не пропали даром. Наконец, многие, особенно рабочие, в письмах, претензиях и жалобах апеллировали к социалистическим идеалам. С момента революции не сменилось даже одно поколение. Рабочие старшего возраста лично участвовали в борьбе за советскую власть, а молодые люди выросли на рассказах о подвигах 1917 года и Гражданской войны. Во взгляде на войну как на смертельную схватку идеологий советские граждане были не одиноки – в этом их поддерживали партизаны, подпольщики и союзники по всему миру, видевшие в социализме желанную альтернативу фашизму и капитализму.

Лишения, которые терпели люди в тылу, выливались в многочисленные административные конфликты. Государственные и партийные организации нередко оспаривали друг у друга право на получение продовольствия: каждая из них старалась защитить от голода группу, которую опекала. Местные чиновники разрешали питаться в заводских столовых эвакуированным, заключенным и сиротам, причем кормили их из центральных запасов, предназначенных для рабочих. Попытки перераспределения сглаживали различия между разными категориями карточной системы и поддерживали жизнь более уязвимых и менее обеспеченных питанием групп. В то же время местные чиновники, работники общепита и другие пользовались преимуществами своего положения, чтобы заниматься самоснабжением и воровать. Перераспределение, воровство и самоснабжение формировали и видоизменяли продовольственную иерархию посредством черного и «серого» рынков, помогавших и вместе с тем мешавших системе кормить страну. Схожие конфликты происходили из‐за трудовых ресурсов. Местные советы противились попыткам Комитета мобилизовать все больше людей из их области, председатели колхозов выгораживали беглецов, судебная система отказывалась исполнять жесткое трудовое законодательство. Профсоюзы и представители ВЛКСМ жаловались на наркоматы, ставившие безжалостные требования производства выше здоровья и благополучия рабочих. Каждая организация или предприятие отстаивали права своих подопечных и собственные интересы, а потому неизбежно конфликтовали с другими организациями. Способность государства объединять конкурирующие группы и заставлять их действовать по предписанным им законам военного времени встречала серьезные препятствия.

К 1945 году главные стратегии военных лет, некогда необходимые для укрепления тыла, начали ломаться под тяжестью внутренних противоречий. Крестьяне, мобилизованные для работы на промышленных предприятиях, не могли сеять и жать, что приводило к голоду среди рабочих, трудовому дезертирству и опять же вынуждало мобилизовать еще больше крестьян. Система распределения продовольствия существовала в условиях дефицита, порождавшего воровство, которое, в свою очередь, только усугубляло дефицит. Массовый голод среди рабочих всех отраслей, напрямую не связанных с обороной – швейной и обувной промышленности, производства стройматериалов, социальной сферы, – ослаблял рабочую силу и в конечном счете подрывал ее способность помогать фронту. С теми же противоречиями столкнулись здравоохранение и система принудительного труда: если бы у государства нашлось больше ресурсов на улучшение условий, снизилась бы смертность, сократилось количество беглецов и времени, потерянного из‐за отсутствия рабочих, а у заключенных и трудармейцев, как и у вольнонаемных, оставалось бы больше сил на производство. Но, учитывая настоятельные нужды фронта, государство попросту не могло вкладывать средства в изменения, столь необходимые рабочим, заключенным, крестьянам и рядовым гражданам.

К 1953 году, когда умер Сталин, страна уже вышла на довоенный уровень производства и восстановила значительную часть причиненного немцами материального ущерба. В мае 1946 года правительство ликвидировало Комитет, в декабре 1947‐го отменило карточную систему. Меры по охране здоровья, впервые введенные в годы войны, стали частью повседневной жизни, что принесло существенную пользу населению. Но и спустя почти полвека шрамы от нанесенных войной ран все еще были видны повсюду. В московском метро были специальные скамейки для ветеранов и инвалидов войны. В общественных местах бросалось в глаза зловещее отсутствие мужчин шестидесяти – семидесяти лет, тогда как бабушки того же возраста, наоборот, встречались во множестве. Люди по-прежнему жили в тесных отдельных или коммунальных квартирах, продуктов и товаров широкого потребления не хватало. У одного поколения детей отняли детство, многие выросли без отцов. Многие женщины так и не смогли выйти замуж. Родители так и не оправились от потери не вернувшихся с войны сыновей и дочерей. Утрата близких оставила глубокий след в каждой советской семье.

Ил. 24. Работницы забирают детей из детского сада в освобожденной Одессе. Публикуется с разрешения РГАКФД.

Поколение за поколением люди продолжали праздновать победу и оплакивать погибших. Победа над фашизмом была величайшим достижением – не только для Советского Союза, но и для всего мира. Но, поборов фашизм, советские люди одновременно позволили сталинской системе укрепить свои позиции и авторитет. Победа, тесно связанная с правлением Сталина, подавалась и воспринималась многими как огромный моральный триумф. Стихийные инициативы военных лет и питаемые многими надежды на либерализацию режима и процветание страны угасли в удушающей политической атмосфере позднего сталинизма.

С годами победа, добытая столь дорогой ценой, обрастала новыми смыслами. Праздничные процессии в честь Дня Победы, 9 мая, в которых некогда участвовали ветераны, теперь состоят из их детей и внуков, несущих портреты тех, кто воевал. Акция, известная как «Бессмертный полк», возникла в 2012 году в Томске и распространилась по всей стране. Постсоветское российское государство превратило победу в ключевой элемент новой национально-патриотической идентичности. Отбросив сопряженные с войной социалистические, антифашистские нарративы, нынешние российские лидеры делают упор на способность страны сплотиться и дать отпор врагу, как уже не раз случалось за ее многовековую историю. Но победа советского народа над фашизмом – достояние всего человечества, часть продолжающейся борьбы всех народов против агрессивного национализма, расовой ненависти, антисемитизма и эксплуатации. Это бесценное историческое наследие для всех, кто продолжает отстаивать воплотившиеся в нем антифашистские идеалы.

В Москве есть памятник ополчению – добровольческим отрядам, вставшим на защиту города. Они состояли из студентов и рабочих и участвовали в освобождении многих городов рядом с Москвой и в Украине. На плите у памятника высечено восьмистишие, написанное поэтом Марком Максимовым и формой напоминающее сонет в духе Петрарки:

Я с вами равный среди равных,

Я камнем стал, но я живу!

И вы, принявшие Москву

В наследство от сограждан ратных,

Вы, подарившие века мне,

Вы – все, кто будет после нас,

Не забывайте ни на