переживаний ребенка и могут, таким образом, провоцировать его агрессию. Мэвис Хэтерингтон из университета Вирджинии наблюдала такие агрессивные реакции, проводя свое широко известное лонгитюдное исследование влияний развода на детей. Она и ее коллеги оценивали социальное поведение детей обоего пола начиная с четырехлетнего возраста в течение двух лет после развода их родителей. (Во всех этих случаях после развода дети оставались с матерями.) Поскольку в этой главе речь идет главным образом о мужской агрессии, я буду обсуждать только данные, относящиеся к мальчикам (хотя, в общем, девочки демонстрировали примерно схожие паттерны поведения).

Многие из мальчиков, исследованных Хэррингтон, по-видимому, переживали распад своих семей крайне тяжело в течение длительного периода времени. По сравнению со сверстниками из нормальных семей дети разведенных родителей даже через год после развода проявляли более высокий уровень как эмоциональной, так и инструментальной агрессии, физической и вербальной. Другим проявлением эмоционального смятения было то, что они не только чаще по сравнению со сверстниками из нормальных семей проявляли агрессивность, но и были менее успешны в достижении своих целей с помощью агрессии.

Два года спустя после распада семьи картина до некоторой степени изменилась. Теперь психологи уже не обнаруживали никаких различий между двумя группами мальчиков, хотя дети из нормальных семей все еще оценивали подростков из неполных семей как более агрессивных по сравнению с детьми неразведенных родителей. Одно из возможных объяснений этого расхождения в оценках состоит в том, что дети разведенных родителей теперь не реагировали агрессивно на провоцирующие стимулы с той же легкостью, как раньше (так что не атаковали любого и каждого, когда психологи находились поблизости), но они не были столь же дружелюбными по отношению к сверстникам, как дети из полных семей (см.: Hetherington, Сох & Сох, 1979,1982; а также Parke and Slaby, 1983, p. 588–589).

Однако я все же полагаю, что агрессивность этих подростков не была обусловлена отсутствием отцов. Ее происхождение скорее связано с эмоциональными перегрузками, порождаемыми родительскими конфликтами. Еще одно лонгитюдное исследование свидетельствует в пользу данного истолкования.

Изучая личностные особенности детей на разных стадиях развития, исследователи сравнивали детей, чьи родители какое-то время спустя разводились или расходились, с другими подростками, родители которых продолжали совместную жизнь и дальше. Мальчики из тех семей, которые в дальнейшем распадались, отличались большей импульсивностью, чрезмерной активностью и были более агрессивными по сравнению с другими детьми даже еще за несколько лет до распада семьи, как если бы личности этих детей претерпели определенные эмоциональные деформации вследствие родительской дисгармонии. По мнению исследователей, «поведение конфликтующих между собой, холодных и недоступных родителей еще в предшествующий разводу или расхождению период могло иметь серьезные последствия для развития личности детей, особенно мальчиков» (Block, Block & Gjerde, 1986).

Из всего сказанного, разумеется, не следует вывод о том, что развод или конфликты матерей и отцов сами по себе обязательно причиняют тяжелый ущерб развитию личности детей. Степень переживаемого детьми стресса может существенно зависеть от тяжести родительского конфликта. Эмоциональные деформации их личности могут быть не слишком серьезными, или, по крайней мере, дети могут довольно быстро справляться со своими негативными переживаниями, если родители не переходят к открытым «военным действиям», и если расстаются вполне дружелюбно. Хэтерингтон и ее сотрудники представили существенные свидетельства в пользу данной точки зрения. Сравнивая детей разведенных и неразведенных родителей два года спустя после развода, они нашли, что дети из полных семей, но таких, в которых родители постоянно конфликтовали друг с другом, были действительно более агрессивными, чем сыновья мирно расставшихся родителей. Как комментировали исследователи, «в конечном счете конфликтные отношения между родителями приводят к более неблагоприятным последствиям для детей, нежели их развод» (Hethereington, Сох and Сох, 1982, р. 262). Родительское тепло и любовь также могут служить фактором, смягчающим стрессы и психические напряжения, вызванные распадом семьи (Hodges, Buchsbaum and Tierney, 1983). Если родители спокойно и мирно расходятся, то это может причинить ребенку меньше вреда, чем постоянные напряжение и конфликты между родителями в течение значительного периода времени.

Влияние моделирования. «Делай, как я»: предоставление детям примеров для подражания

Наряду с факторами, описанными выше, на развитие агрессивных склонностей у детей могут влиять также и образцы поведения, демонстрируемые другими людьми, независимо от того, хотят ли эти другие, чтобы дети им подражали. Первопроходцем в экспериментальных и теоретических исследованиях в этой области был Альберт Бандура (см.: Bandura, 1965, 1973). Бандура и другие психологи обычно обозначают этот феномен термином моделирование, определяя его как влияние, оказываемое наблюдением за тем, как выполняет определенные действия другой человек, и последующую имитацию наблюдающим поведения этого другого лица.

Сверстники и родители как модели социального девиантного поведения

На поведение детей могут оказывать влияние самые различные модели. В качестве таких моделей часто выступают сверстники, показывая им, какую одежду носить, какую музыку слушать, как говорить, как действовать и даже как следует разрешать конфликты и другие социальные проблемы. Особенно важно учитывать, что социально дезадаптированные подростки могут выбирать в качестве моделей для подражания антисоциальные группы, и более того, они могут стремиться копировать поведение подростков, занимающих высокое положение в делинквентной группе. Влияние лидера не ограничивается прямыми командами. Часто оно выражается в том, то члены группы с относительно низким статусом просто копируют поведение аттрактивного, имеющего высокий статус лидера. Джо может начать носить золотую цепочку на шее, потому что Дюк, лидер банды, носит такую цепочку, или может начать ходить с высокомерным видом, копируя походку своего обладающего престижем приятеля. Еще более значимо для общества то, что Джо может, подражая Дюку, начать употреблять наркотики или совершать другие противозаконные действия.

В качестве моделей для детей могут выступать и их родители, и не приходится удивляться тому, что, как показывают исследования, антисоциальное поведение некоторых подростков могло быть результатом копирования поведения социально девиантных родителей. В качестве примера могут служить результаты исследования Фаррингтона. Значительное число лондонских подростков, которые в дальнейшем (к тому времени, когда они уже стали взрослыми молодыми людьми), состояли на учете в связи с криминальным поведением, имели родителей, осужденных за нарушение закона еще до того, как их дети достигли юношеского возраста.

Джоан Маккорд напоминает нам, однако, что не каждый девиантный отец проторяет и показывает соответствующий путь своему сыну. Обследовав выборку отцов, жителей Массачусетса, страдающих алкоголизмом или имевших криминальное прошлое, она нашла, что у более чем половины этих людей сыновья совершали криминальные действия. Тем не менее существуют факторы, уменьшающие вероятность того, что подростки будут копировать антисоциальное поведение взрослых. Так, вероятность того, что подростки станут нарушителями закона, уменьшается, если социально девиантные отцы относятся к ним с любовью