— Насчет этого я сам решу, — сухо ответил Джил. — Херек говорил мне, что ты хочешь вступить в отряд «Щит».

Джил увидел, как в грустных до этого глазах Локки вспыхнули огоньки.

— Да, сир, — сказал он и сильно покраснел, правда, его смелость не покинула его. — У меня всегда были амбиции.

Теперь король улыбнулся.

— И большие амбиции? — спросил он.

Локки откашлялся, думая о Хереке и о том, сколько для него значила встреча с этим человеком.

— Если мне представится возможность, сир, то я буду стремиться стать прайм-офицером.

Выражение лица Джила не выдавало никаких эмоций, он только слегка приподнял бровь. Король знал, что значит иметь подобное сильное желание. Он помнил, как сам ценил возможность обучаться под руководством Херека в должности его помощника. Джил сам надеялся, что когда-то наступит день, в который он станет первым человеком при Лорисе. Молодой король с грустью подумал, как хотел стать главным защитником отца. Локки еще достаточно молод, чтобы научиться военному делу… А если такой человек находится на борту корабля… Это может оказаться очень большим преимуществом.

— О-о, ты высоко метишь, — заметил король.

— Да, сир. Это неправильно?

— Совсем нет. Так, парень, решай свои проблемы на севере, а затем приезжай в Тал. Тогда мы подробно обсудим твое будущее.

Локки выглядел так, словно был готов лопнуть от гордости. Груз смертей Эйрин, Квиста, а затем еще и Херека, который сильно давил ему на плечи, казалось, слегка уменьшился, и парень широко улыбнулся впервые за много дней.

— Я приеду, сир. Постараюсь побыстрее.

Король протянул руку, как было принято в Таллиноре.

— Таллинор многим тебе обязан, Локлин Гилбит. Мы будем рады тебя видеть при дворе в любое время.

Покинув причал после прощания с Локки и его командой, все чувствовали какую-то пустоту внутри. По краям этой пустоты также подползал страх. Король отправил часть подчиненных в Киракавию. Там должно было остаться небольшое подразделение, а основным силам приказали возвращаться в Тал и ждать следующих указаний. Джил снова брал на себя командование… как прайм-офицер и король.

— Что теперь? — спросил Джил у Кайруса.

До того, как солдат успел ответить, в голове возник знакомый холодок. Резко открывался канал мысленной связи. Это же ощутили Рубин, Лаурин, Адонго и Джуно.

К ним обращалась Солиана.

«Где вы?» — кратко спросила она напряженным голосом.

«В Карадуне», — ответил Рубин.

«Поторопитесь. Воспользуйтесь помощью деревьев, и не задерживайтесь нигде. Вы нужны вашему отцу».

Она закрыла канал связи, не позволив больше ничего обсудить.

Глядя на внезапно изменившиеся выражения лиц спутников, Джил заподозрил, что что-то случилось.

— В чем дело? — повернувшись к Лаурин, спросил он.

— Я думаю, что возникли какие-то проблемы, — обеспокоено ответила она. — У нашего отца.

Командование на себя взял Кайрус, надеясь, что король простит ему это оскорбление.

— Рубин, ты можешь доставить нас всех на место?

Молодой человек кивнул с серьезным видом. Кайрус снова повернулся к королю.

— Ну, тогда мы едем в Карембош, сир.

— А что потом? — спросил Джил в замешательстве.

— Потом будет самое необычное путешествие, которое вы когда-либо сможете проделать в вашей стране, сир, — ответил Кайрус.

* * *

Доргрил строил планы. Его раздражал Орлак, который был слишком задумчив и закрылся от него. Старший бог никогда не мог читать мысли племянника, но интуиция подсказывала ему, что сейчас он находится в опасной ситуации. Он знал, что так когда-нибудь сложится. Пришло время полностью завладеть Орлаком. Дядя должен это сделать до того, как они доберутся до Великого Леса.

Глубоко в глубине души Доргрил чувствовал, что Дарганот, Король Сонма, будет там, станет ждать его. Поэтому Доргрилу требовалось полностью взять под контроль все силы племянника, если он хочет заново войти в землю богов и разобраться со своим слабым братом.

«Как мы отправимся в путь?» — спросил он у племянника. Тот сидел с грустным видом на балконе и смотрел на красивые королевские сады, в которых так часто гулял с Лаурин. Младший бог был погружен в размышления. «Естественно, поедем не на медленном корабле со скоростью улитки?» — продолжал Доргрил.

Орлак молчал, что раздражало.

«Скажи мне. Я заинтригован», — настаивал дядя. Ему приходилось прилагать усилия, чтобы скрыть раздражение под сладким голосом.

«Когда я буду уверен, что они прибыли на место, я тебе скажу. До тех пор оставь меня в покое».

Доргрил замолчал, но не собирался выполнять просьбу младшего родича.

* * *

Рубин обратил внимание, что его камень, любимая и единственная личная вещь, которая на протяжении многих лет о себе никак не напоминала, начинает разогреваться. Юноша чувствовал, как от камня исходит жар и проникает сквозь тонкую рубашку, в кармане которой он лежал. Рубин ощутил странное спокойствие от внезапного пробуждения камня, когда вел остальных членов группы от огромного старого дуба в Сердце Лесов.

Джил был с самого начала настолько ошарашен, что не мог высказывать никаких мыслей относительно уникального способа перемещения в пространстве. У короля кружилась голова от волшебства и от понимания того, что всего несколько мгновений назад они стояли у края Великого Леса, недалеко от Карембоша. Теперь он видел, что они находятся в глубине леса. Воздух в этом месте был прохладным, солнечный свет пробивался сквозь густую листву. Лаурин крепко сжала руку Джила, пытаясь успокоить. «Доверяй, — постоянно повторял он себе, словно слыша предупреждения матери. — Доверяй волшебству». Он почувствовал облегчение: вскоре они снова встретятся.

Король не осознавал, насколько ему ее не хватало во время этой странной череды событий после того, как он на огромной скорости выехал из Тала в погоню за ее дочерью.

Их встретила огромная серебристая волчица.

«Пойдемте», — только и сказала она, развернулась и побежала прочь.

Хотя молодой король не услышал ее призыва, он почувствовал страх, который словно нахлынул на небольшую группу людей. Все тронулись вперед. Джил посмотрел на Лаурин, которая крепко прижимала к себе щенка Пелисса.

Она быстро покачала головой.

— Мы идем за ней, — только и прошептала девушка и вдруг почувствовала успокаивающее тепло. Это камень, который она всеми силами хранила во время пленения, начал просыпаться.

Солиана молча вела их по лесу, пока они не вышли на знакомую опушку. Лаурин опустила Пелисса на землю и побежала к отцу. Он крепко прижал ее к себе, но никаких радостных слов приветствия не прозвучало, не было улыбок или слез радости от новой встречи с ней. Сама Лаурин почувствовала облегчение, оказавшись в объятиях его сильных рук, и не уловила печаль Тора. Даже отступив назад, она не задумалась о его странном приветствии, потому что к ней склонился Гидеон и крепко обнял сестру.