Очевидно, подлинная аудитория конференции находилась не в Беверли-Хиллз, а в конгрессе и в стране в целом. В том году общий настрой мероприятия разительно изменился. От привольного ощущения силы и вседозволенности, равно как и от непринужденного веселья, не осталось и следа. Устроенный Энгелом прием в бунгало, на котором опять не было женщин, и последующий ужин в «Чейзен'с» были по сравнению с предыдущими годами непривычно степенными. Кричащие видеоролики с рок-поддержкой уступили место полудокументальному фильму под названием «Drexel помогает Америке», в котором служащие крупных компаний, клиентов Drexel, на все лады расхваливали бросовые облигации.

Фильм был чисто пропагандистским. Когда один сотрудник Stone Container сказал на экране, что он хотел бы «пожать руку» всем, кто отстаивал бросовые облигации для его компании, какой-то циник из числа зрителей выпалил: «Сколько мы заплатили этому малому?» В конце фильма актер, читавший текст от автора, провозгласил новый, придуманный в пику расследованию лозунг Drexel: «Высокодоходное финансирование и Drexel Burnham Lambert помогают Америке работать!» Аудитория разразилась шумными аплодисментами.

Милкен выдавал похожие декларации и начал эксплуатировать свой новый имидж «национального достояния». В своих вступительных замечаниях он, ни разу не упомянув о враждебных поглощениях, сконцентрировался на том, как бросовые облигации способствуют развитию среднего бизнеса и поддерживают конкурентоспособность американской экономики. Бун Пикенс избрал лейтмотивом своего выступления восторженную защиту поглощений и принципа равенства акционеров. После того как в Drexel просмотрели предложенные им тезисы доклада, он заменил их на удручающе тоскливое сообщение о хозяйственной конъюнктуре в нефтегазовой промышленности.

Общая атмосфера конференции должна была дать понять, что Drexel и Милкена правительственное расследование ничуть не беспокоит. Но, глядя на подавляющее большинство ее участников, слушая их выступления и помня о негативных последствиях шагов со стороны властей, этого сказать было нельзя; порой создавалось впечатление, что для полноты картины не хватает только погребального звона. Джозеф был осунувшимся; Молташ выглядел и того хуже. Напротив, все, что отличало Милкена – его энергия, поведение, внешность, – вселяло в других уверенность. Милкен «не выказывал никаких признаков угрызений совести, – сказал в интервью «Вашингтон пост» один из участников конференции. – Полагаю, это означает, что он либо невиновен, либо бессовестен».

Представителям прессы было, как обычно, запрещено присутствовать на заседаниях конференции, но многие из них все равно появлялись в «Беверли-Хилтоне». Репортеров не выгоняли из отеля, но за ними внимательно следили и не давали им входить в комнаты, где были запланированы заседания. Только определенным участникам, таким, например, как Уильям Фарли (клиент Drexel и глава Fruit-of-the-Loom), было разрешено делать комментарии перед журналистами, да и те тщательно составлялись сотрудниками Drexel, чтобы сделать упор на темах конференции.

Это был лишь один компонент крупнейшей атаки на средства массовой информации, когда-либо предпринятой частным лицом, проходящим по уголовному делу в качестве возможного обвиняемого. Главная ее цель состояла в том, чтобы отвлечь внимание от предполагаемых преступлений Милкена и помочь ему утвердиться в новом имидже. Общественное мнение подверглось беспрецедентному испытанию на прочность. Развитие ситуации должно было продемонстрировать насколько манипулирование общественным мнением может повлиять на исход уголовного расследования.

Вскоре после конференции по бросовым облигациям Drexel устроила собственные двухнедельные торжества в их честь, включавшие спортивные соревнования, лекции и демонстрации рекламных видеороликов, посредством которых расхваливались достоинства этих ценных бумаг и их вклад в процветание Америки. В рамках новой рекламной политики, впервые провозглашенной на конференции, Drexel отказывалась от своих длительных попыток заменить в массовом лексиконе слово «бросовые» на «высокодоходные». Вместо этого она решила использовать некогда опальное слово в своих интересах. Служащим фирмы были розданы значки с лозунгом: «БРОСОВЫЕ ОБЛИГАЦИИ ПОДДЕРЖИВАЮТ АМЕРИКУ В ХОРОШЕЙ ФОРМЕ». В одном из рекламных роликов Джозеф и председатель правления фирмы Роберт Линтон синхронно произносят следующие слова: «У вас возникли проблемы? Обратитесь в Drexel».

В рекламных объявлениях на целую газетную полосу изображались те, кто, как утверждалось, вкусил от щедрот, сулимых бросовыми облигациями. Это были, разумеется, не такие люди, как сам Милкен или его приверженцы вроде Карра или Спигела, а пышущий здоровьем молодой человек, его беременная жена и их ребенок, стоящие перед новым домом, который скоро будет сдан в эксплуатацию. Что же связывало эту идиллическую сценку из семейной жизни с бросовыми облигациями? Сопровождающий текст гласил, что построившая дом компания Hovanian является клиентом Drexel, который с помощью бросовых облигаций сумел «обеспечить 50 000 человек жильем и 20 000 – средствами к существованию». Рекламная кампания на телевидении, обошедшаяся в 4 млн. долларов, была столь же сентиментальной: в фильме рассказывалось о построенной с помощью бросовых облигаций Drexel электростанции в Видалии, штат Луизиана, которая якобы уменьшила безработицу в этом Богом забытом городке. Многие в Drexel были в ярости, когда репортер «Уолл-стрит джорнэл» Лори Коэн подчеркнула, что рекламный телефильм снимался даже не в Видалии, что большинство работников электростанции живет в других местах и что департамент труда Луизианы поставил под сомнение заявление о том, что постройка электростанции привела к сокращению безработицы.

Телевизионная рекламная кампания была опять же лишь частью стремительного наступления на средства массовой информации. Ричард Сэндлер и другие союзники Милкена в Drexel стали пытаться контролировать все отзывы о Милкене в масс-медиа. Все журналисты, освещавшие события под тем или иным углом зрения, «анализировались» и «сортировались» в зависимости от того, насколько благосклонными они казались по отношению к Милкену и насколько легко ими, по мнению «аналитиков», можно было манипулировать. Люди Милкена делили репортеров на две основные категории: на «идеологов», то есть надежных сторонников линии Милкена, придерживавшихся сходных политических взглядов, и «прагматиков», которым те или иные сведения, необходимые для написания материала, предоставлялись лагерем Милкена в обмен на трактовку событий в нужном ключе.

Любимым «идеологом» команды Милкена был Эдвард Дж. Эпстайн, обозреватель «Манхэттен инк.», который одним из первых написал, что Милкен подвергается необоснованной травле со стороны обвинителей. Публикации Эпстайна имели большой резонанс среди сторонников неоконсервативной экономики «упрощенного регулирования» эпохи Рейгана. Одобренный Уильямсом, Эпстайн получил право взять у Милкена первое личное интервью. Задавать вопросы, связанные с расследованием, ему запретили.

Влиятельнейшими выразителями промилкеновской линии стали авторы редакционной полосы «Уолл-стрит джорнэл». Они явно поддерживали направленную против истэблишмента политику «созидательного разрушения», автором которой, по их мнению, был Милкен, и демонстрировали плохо скрываемое презрение к законам о ценных бумагах как к ненужным правительственным ограничениям на новаторство и предпринимательство.