Из Николаева мы возвращались в кромешной темноте, рассекаемой только светом фар нашей «Тойоты». Не останавливаясь, моросил дождь, его шум, сплетаясь с тихой музыкой, включенной Николаем Васильевичем, убаюкивал. Говорить не хотелось, за два часа лекции я порядком выложился. Кроме первого слоя повествования, мне пришлось держать поле, показывая тем, кто уже способен разглядеть, как оно выглядит. Некоторые заметили его, наверное, впервые в жизни.

Вообще работать в Николаеве оказалось легко, каждое мое движение получало поддержку, словно прыжок на батуте. Или место там такое особенное, или кто-то помогал мне. Но кто? Только не Мотл, его я несколько раз зондировал, Мотл сидел тихо, а из ребят до такого уровня никто не добрался. Значит, просто показалось. Впрочем, есть еще один вариант, немыслимый, невозможный: среди присутствующих находился Мастер, закрытый так, что я его не заметил.

В зеркале заднего обзора показались фары догоняющей нас машины. Огни стремительно приближались, водитель, наверное, гнал, как сумасшедший. Мотл вдруг резко обернулся, несколько секунд тревожно вглядывался в надвигающиеся огни и вдруг приказал решительным тоном.

– Николай Васильевич, поддай газу! Жми, жми на всю катушку.

«Тойота» рванулась вперед, стрелка спидометра прыгнула к отметке сто, резво перескочила ее и приостановилась на ста двадцати. Огни в зеркале застыли – как видно, скорости сравнялись.

– Жми, Николай Васильевич, жми! – не успокаивался Мотл.

Скорость подскочила до ста семидесяти, так нестись ночью по темной дороге весьма небезопасно, без причины Мотл не станет рисковать. Кто мчится за нами: бандиты, милиция, ночные птицы неизвестной окраски? При нынешних порядках на Украине – все возможно.

– Мотл, что происходит, Мотл? – спросил я. – Мы убегаем или гонимся?

– Убегаем, – ответил Мотл. – Свечение за нами, это огни на шляпе смерти. Если они нас догонят – все, конец.

Ну-ну, вот так игры у одесских психометристов! Ежедневное общение с покойниками явно не пошло Мотлу на пользу.

Фары в заднем стекле начали слабеть, мы явно отрывались, еще бы, кто решится лететь ночью на такой скорости, а спустя несколько минут исчезли совсем.

– Ты видел, откуда они взялись? – спросил Николай Васильевич, плавно замедляя бег машины.

– Нет, я дремал, – ответил Мотл. – Они всегда возникают неожиданно.

Мне казалось, будто я сплю, серьезные, взрослые люди разыгрывали передо мной дурацкое представление, явно заимствованное из какой-нибудь шаманской книжки. Наверняка, они ждут моей реакции! Пусть ждут. Я поудобнее устроился на сидении, уставился в ночь и, пытаясь переключиться на свои проблемы, незаметно для самого себя заснул.

Меня разбудила резкая остановка машины. За стеклами простиралась все та же безграничная тьма, небольшой отрезок дороги, освещенный фарами, блестел словно лакированный. Косые полосы дождя танцевали и переливались на свету. Николай Васильевич, шепча проклятия, вылезал из машины.

– Что случилось, Мотл?

– Шину прокололи.

– Николай Васильевич, вам помочь?

– Та ни, я сам справлюсь. Чего зря мокнуть, сидите себе.

Он достал из багажника фонарь, инструменты, вытащил, кряхтя, запаску, поднял машину вместе с нами домкратом и принялся менять колесо. Дождь колотил по его плечам и лысеющей голове, капли, словно слезы, катились по щекам. Несколько лет назад такая картина показалась бы фантасмагорией: два психометриста слушают музыку в уютном салоне, а майор КГБ меняет колесо под дождем…

Николай Васильевич остановил «Тойоту» прямо перед входом в гостиницу.

– Ну, передавайте там привет батьке, коли помнит меня. Счастливого полета.

– Помнит, конечно, помнит, – отозвался Мотл. – Такое не забывается.

– Обязательно передам. Мотл, завтра ты подкинешь меня в аэропорт? Самолет в три.

– Если Космос позволит. А так никаких проблем. Хоп!?

– Хоп!

Часы в холле гостиницы показывали половину двенадцатого, М. Стороженко улыбнулась мне домашней улыбкой и протянула ключ и конверт.

– Вам передали, сказали, что родственник. Такой солидный мужчина, в кожаной куртке. Ежели что понадобится – звоните, я на дежурстве до утра.

– Спасибо, спасибо.

Н-да, солдат всегда солдат, что уж такое может понадобиться посреди ночи? Ну, впрочем, какое мне дело, у нее свои цели, у меня свои.

Конверт я открыл в лифте.

«Рвешь когти, не простившись? Не по-родственному поступаешь! Завтра, в девять я у тебя, покатаемся по Одессе. Встречи отмени, поздняк метаться. В аэропорт тебя отвезу. Феликс».

Сейчас три часа, все это время я работал не останавливаясь, записывая рассказ Тани и события ушедшего дня. День выдался непростой, толстая тетрадь, выделенная для дневника, почти заполнена. Нет сил ни думать, ни подводить итоги, самое лучшее – почитать перед сном историю реховотской крепости, но и она не идет на ум.

Медленно перелистывая страницы, я пробегаю эпохи: арабы, самаритяне, плиштим, гиргашим, каслухим, кафторим. След уходит в ханаанские времена и теряется после Ога, царя Башана. Ог – один из последних представителей перебитого в войнах племени великанов, до того, как воцарится в Башане, проживал в районе Реховота. Железная кровать, сохранившаяся в подвалах крепости, очевидно, принадлежала ему.

В манускриптах Лондонской библиотеки я разыскал намеки на воздушную битву сынов Ога с первыми психометристами, а из рукописей Каирской генизы можно сделать вывод, будто царь Соломон научился понимать язык зверей и птиц только после ночи проведенной на железной кровати Ога.

И, наконец, царица Савская проделала весь огромный путь из Сабы в древний Израиль лишь для того, чтобы околдовать царя Соломона и получить доступ к железной кровати. Но царь разоблачил ее ужасную суть. По слухам, царица носила длинное платье из-за кривых ног, густо поросших волосами. Мудрый Соломон хитростью заставил красавицу приподнять юбку, и, к изумлению царедворцев, обнажились отвратительные козлиные копыта! Женщина-коза была живой богиней козлопоклонников Сабы, зримым воплощением сил зла. Если бы она добралась до кровати, последствия для мировой истории могли оказаться самыми ужасными.

Увы, все эти сведения ничем не подтверждены и носят характер былин, или, выражаясь точнее – бабушкиных сказок. Их можно с эффектом употребить в лекции для начинающих, но не более. И хоть в искаженном виде они вошли в фольклор многих народов, но серьезное исследование должно опираться только на достоверные факты. Видимо, мне придется вычеркнуть эти истории из рукописи.

Великаны унаследовали от своих предков, участвовавших в построении Вавилонской башни, способности к телекинезу и левитации. Башню поднимали с помощью этих знаний, и после ее разрушения рассеянные по всему свету строители унесли с собой крупицы умения, которым обладали уничтоженные жрецы. В той или иной форме рассыпанные искры былого пламени легли в основу разных культов и учений. Практические навыки давно позабылись, от искр остались лишь бледные отблески, но даже их хватает, чтобы дурить голову простакам, слетающимся, подобно мотылькам, на огонек мистики.