10 марта Москва приняла две радиограммы «Рамзая». Информации было много, и обе радиограммы Клаузен передавал по частям. Всего было передано пять частей (№№ 87—91). Премьер Коноэ беседовал с германским послом и разъяснил ему цели поездки Мацуока в Германию. Министр иностранных дел империи должен был усилить энтузиазм перед пактом трех держав, который быстро ослабевает в Японии после поражений Италии в воине с Англией. Интересовали руководство Японии и дальнейшие действия Германии против Англии – будет ли высадка на британские острова. В Токио не исключали возможность заключения мира между Германией и Англией. В этом случае планы Японии по захвату Сингапура и продвижению на Юг ставились под сомнение. Наиболее ценной в радиограмме была информация о намерениях Японии в отношении Советского Союза. Зорге подтверждал предыдущую информацию о возможности заключения пакта о ненападении между двумя странами.

Во второй радиограмме говорилось о беседе Зорге с новым военным атташе германского посольства в Токио. Военный дипломат рейха говорил о резких антисоветских тенденциях среди высшего немецкого офицерства и окружения Гимлера. Он считал, что «по окончании теперешней войны должна начаться ожесточенная борьба Германии против Советского Союза». Это утверждение атташе, переданное советским разведчиком в Москву, было явной дезинформацией. Все мероприятия по плану «Барбаросса» предусматривали скоротечную войну с СССР до окончания войны с Англией. А какие-либо признаки окончания войны между двумя странами не просматривались даже в перспективе. Но, несмотря на эту информацию, обе радиограммы произвели самое благоприятное впечатление в Центре. Копии радиограмм были отправлены Сталину и Молотову, а «Рамзаю» была отправлена радиограмма: «Ваши №№ 89, 90, 91, 87, 88 имеют значение. Д.». Индексом «Д» телеграммы подписывал начальник Разведупра Голиков. Сомнений в достоверности информации, как это было в конце декабря, теперь уже не было.

15 марта в Москву поступила короткая радиограмма. Отт показал своему другу доктору Зорге текст телеграммы Риббентропа. Текст был коротким, и советскому разведчику удалось его запомнить и передать в Центр: «Я прошу Вас при этом всеми имеющимися в Вашем распоряжении средствами побудить Японию к немедленному наступлению на Сингапур». Битва за Англию продолжалась, и в Берлине хотели с помощью своего союзника открыть против Англии еще один фронт на Дальнем Востоке и попытаться оттянуть туда часть военно-морского флота и авиации Великобритании. Информация была признана очень ценной и по распоряжению Голикова направлена Сталину, Молотову, Тимошенко и Жукову, который сменил Мерецкова на посту начальника Генштаба.

18 апреля новая большая радиограмма из Токио, переданная в четыре приема. Содержание радиограммы было посвящено внешней политике Японии после заключения советско-японского договора. Информация поступила от Одзаки, который посетил премьера Коноэ и имел с ним беседу о войне в Китае и о взаимоотношениях с Америкой в китайском вопросе. Наиболее ценной и интересной для Москвы была концовка радиограммы. Зорге сообщил: «Отто» (Одзаки) имеет некоторое влияние на Коноэ и других лиц и может поднимать вопрос о Сингапуре как острую проблему». Он также сообщил, что «… имеет некоторое влияние на германского посла Отта и может подталкивать или сдерживать его от оказания давления на Японию в вопросе ее выступления против Сингапура». Резидент в Токио просил указаний о том, как действовать: подталкивать ли Японию в южном направлении, чтобы обезопасить Дальний Восток, или отойти в сторону.

Пожалуй, впервые, если судить только по опубликованным документам, советские разведчики превращались в агентов влияния на таком высоком уровне, как премьер страны пребывания и посол дружеской державы. И перед руководством военной разведки встал вопрос – как поступить. Дать ли согласие на оказание давления, пойдя на известный риск разоблачения разведчиков, или не рисковать и представить событиям развиваться своим чередом? Через несколько дней размышлений и взвешиваний всех «за» и «против» руководство Разведупра решило не рисковать. 24 апреля была отправлена радиограмма «Рамзаю». В ней подчеркивалось, что «… основной задачей является своевременное и достоверное сообщение обо всех конкретных мероприятиях японского правительства и командования в связи с заключением пакта с СССР… Влиять и подталкивать Коноэ и других влиятельных лиц в Вашу задачу не входит, и заниматься этим не следует».

Начиная с начала мая в сообщениях «Рамзая» преобладает информация о взаимоотношениях Германии и СССР и об угрозе нападения на нашу страну. Первая радиограмма была отправлена в Москву 2 мая. Зорге беседовал с послом и военно-морским атташе. Обсуждали вопрос о возможности нападения Германии и сроках нападения. Посол заявил разведчику: «Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой». Относительно возможных сроков нападения оба немецких дипломата были едины – время окончания сева в СССР или окончание переговоров между Германией и Турцией. По их мнению, «если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна». В радиограмме была и ключевая фраза: «Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией». Но Гитлер уже 30 апреля принял решение о начале войны и определил день нападения – 22 июня. И начало войны планировалось вне зависимости от того, будет ли к этому времени окончена война с Англией или нет. Поэтому эта фраза в телеграмме советского разведчика была чистейшей дезинформацией. Голиков наложил резолюцию: «Дать в пять адресов», то есть отправить текст телеграммы руководству страны.

В телеграмме от 10 мая основной была информация о нажиме Германии на Японию с целью ее выступления против Сингапура. Военно-морской атташе Венекер запросил руководство военно-морского флота Японии о перспективности совместного германо-японского выступления против Англии. Берлин очень торопил своего дальневосточного союзника, рассчитывая на то, что тот ввяжется в мировую войну и откроет новый фронт в Азии. Адмирал Кондо заявил своему немецкому коллеге: «Японский флот сделал все приготовления для нападения на Сингапур, которое будет проведено в нужный момент, когда не будет другого выхода. Но пока есть возможность получать важное сырье из США, подходящий момент еще не наступил». Отт сообщил Зорге, что Гитлер дал понять Мацуока, что он ждет определенных и быстрых действий со стороны Японии против Сингапура. Германия толкала Японию к войне, а той хотелось еще выгодно поторговать с Америкой. Информация о беседах с Венекером и Оттом ушла в Москву, и Голиков наложил на текст радиограммы резолюцию: «Дать в пять адресов», то есть сообщить всем, от Сталина до Жукова.

Две телеграммы от «Рамзая» поступили в Москву 19 мая. В одной из них сообщалась информация Одзаки о том, что в случае германо-советской войны Япония будет сохранять нейтралитет, по меньшей мере в течение первых недель. Но в случае поражения СССР Япония начнет военные действия против Владивостока. Информация Одзаки не вызывала сомнений в Москве и с той же резолюцией Голикова: «Дать в пять адресов» была отправлена «наверх». Во второй радиограмме Зорге, ссылаясь на информацию германских представителей, прибывших из Берлина, сообщает новые сроки возможного нападения Германии на СССР – конец мая, а также указывает численность немецких дивизий, сосредоточенных на советских границах – 150. Эта радиограмма не вышла из стен Управления. В ней были указаны более конкретные сроки нападения, но до точной информации (22 июня) было еще далеко. Что касается численности германской армии у наших границ в 150 дивизий, то она совершенно не соответствовала действительности. Разведупр получал информацию о сосредоточении германской армии из различных источников. И на 15 мая немецкая группировка на Востоке оценивалась в 119 дивизий, из которых якобы 13 танковых и 12 моторизованных. Общая цифра дивизий была значительно ниже той, которую сообщил Зорге. Но и она была сильно преувеличена. В действительности по немецким документам, ставшим известными после войны, у советских границ к 15 февраля было сосредоточено 66 пехотных, три танковые, одна моторизованная и одна кавалерийская дивизии. Всего 71 дивизия. Так что цифра, указанная Зорге, более чем в два раза превышала истинную цифру, была явно дезинформационной и в точности соответствовала директивам по стратегической дезинформации: «Преувеличивать состояние и уровень соединений, особенно танковых дивизий».