может проделать любой из всемогущих богов. Гунгурд, запахнув на груди порванный халат, подошёл к Исту, улыбнулся, внимательно рассматривая пленного врага.

— Вот видишь, нахалёнок, я не соврал старому Хуваве. Я всё-таки подвешу тебя на том самом камне, возле которого мы познакомились. Покойник, как я и предвидел, не дожил до этой минуты, но ему не за что обижаться на меня, он будет отомщён. И не надо смотреть волком: ненависть — мелкое чувство, оно недостойно бога.

— Да какой он бог?.. — рассыпала скороговорку многозаботливая Аммат. — Выскочка он, щенок! Только и может — на старших тявкать, а посмотреть — пустые людишки и то дольше живут, чем этому богу выпало. Сколько тебе исполнилось, фальшивка?

— Оставь, — раздался сзади голос Амриты. — Этот младенец заставил поволноваться нас и едва всех нас не погубил. Вспомни, как ты визжала от страха ещё день назад.

— А тебе что, жалко его? — окрысилась старуха.

— Жалко, — равнодушно согласилась Амрита. — Мир так скучен, а этот мальчик хорош. Если бы мне удалось добиться своего, я бы не обижала его.

Невидимая рука подняла Иста в воздух, неторопливо повернула. Ист вдруг вспомнил, как когда-то, совсем ещё мальчишкой, сопровождал всесильного кёнига дер Наста на охоте. Охотники разорили волчье логово, и дер Наст вот так же вертел на вытянутой руке вытащенных из осиротевшей норы волчат, выбирая, кому разбить голову о древесный ствол, а кого забрать домой и вырастить на цепи для кровавых потех.

— Красивый мальчик, — сообщила Амрита. — Жаль…

— У нас всё готово! — глухо произнёс голос Гавриила.

— А вы чего смурные? — прикрикнула на воинов Мокрида. — Или вам тоже его жаль? Я видела, когда его вязали, вас рядом не было, вы в сторонке стояли!

— Мы люди подневольные, — ответил за брата Кебер, — в дела великих богов не вмешиваемся.

— Давай, дурень подневольный, работай!

Иста поднесли к недалёкой скале, цепь натянулась, плотно вдавив тело в камень. Вновь забрякал металл, голос Желя произнёс неразборчивое ругательство.

— Пусти, коли не умеешь. — Ист узнал голос Гунгурда. Цепь натянулась сильнее. — Вот его бы и заставить самого себя приковать, — отдуваясь, выговорил Гунгурд, — он у нас господь мастерового люда, значит и с цепями обращаться умеет.

— Ты так не шути, — проскрипела Мокрида. — Накличешь.

— Не пугай, ведьма, — равнодушно отозвался Гунгурд.

А ведь Мокрида при жизни, должно быть, и впрямь была ведьмой. Обычной ведьмой, каких и сейчас полно по деревням. Только очень могущественной. И всё, что рассказывают о ведьмах в страшных сказках, она умела делать и делала. Порой совершала нечто доброе, но куда чаще творила зло, ведь оно получается легче, как бы само собой. К тому же зло эффектней и эффективней. А насосавшись людской силы, злая старуха поднялась в небеса и превратилась в мудрую хранительницу домашнего очага, которую равно чтут дикари и цивилизованные народы. Злобу стали называть строгостью, безразличие — добротой. И прозвали бывшую ведьму многозаботливой.

Потом Ист обратил внимание, что, думая о времени до восшествия по небесной тропе, произнёс: «при жизни». А ведь действительно, все эти боги были когда-то людьми. Не совсем людьми — магами, но всё-таки они жили. А теперь, обретя бессмертие? Они думают, что продолжают жить, а на самом деле? Говорящий волк, неубиваемый оборотень из заполярной тундры оказался мудрее небожителей. Он понимал, что давно умер и его нынешнее бытие бессмысленно и обидно, словно болезнь или поражение в битве.

Гунгурд закончил работу и, любуясь, отошёл на пару шагов.

— Теперь и я скажу: красивый мальчик, — довольно произнёс он. — Я рад, что получилось именно так, что я не сумел убить тебя в прошлый раз. Пророчества должны сбываться, и хотя мне пришлось поволноваться, но зато закончилось всё совершенно так, как было задумано. Слышишь, ты, — я доволен собой и своей победой.

— Ты зря бахвалишься, — прохрипел Ист. — На самом деле победил я, и твоя гибель лишь вопрос времени. Вы все это понимаете, иначе бы не собрались толпой, чтобы остановить меня. Меня вы остановили, но людей уже не остановите. Даже вам не под силу повернуть историю вспять или начать её заново. Вы проиграли, в мире больше нет места богам.

— Умничка… — нехорошо потянул Гунгурд. — И к тому же гордец. Вот только ты ошибаешься. Потому я тебя сразу и не убил, чтобы ты мог посмотреть и увидеть, что твоя месть не удалась. Повиси, охолони малость, полюбуйся, что будет. А потом — не обессудь, Глейпнир слишком ценная вещь, чтобы выбросить её. Ну, ты понимаешь, что будет потом.

— Хватит болтать, — негромко напомнила Амрита. — Времени мало, а самое главное ещё и не начато.

— Может, ничего и не получится, — встряла Мокрида. — Кто это проверял? Гадать можно по-всякому, а как на деле получится?

— Будешь дело делать — всё получится, — загадочно ответила Амрита. — Франни, ты готов или опять спишь?

— Готов, — разлепил толстые губы огромный сонный негр.

— Вы опять что-то решили без нас? — напористо спросил Нот, успевший вскочить на мгновение раньше брата.

— Да, мы всё решили без вас, — покладисто ответила Амрита. — Если бы мы всё обсуждали с каждым из бессмертных, то и через тысячу лет ни до чего не договорились бы. Но сейчас вы всё узнаете. Даже вот он, — Амрита кивнула на Иста, — тоже узнает. Хотя теперь он очень даже смертный.

— Ты, я вижу, успела загрести под себя всю власть, — прошипела добрейшая Аммат. — Не выйдет, голубушка!

— Кто не хочет слушать, тот может уйти, — сообщила богиня любви, бесцветно глядя поверх голов.

Настала тишина. Слушать хотели все.

— Кебер, — негромко позвала Амрита. — Расскажи нам свою сказку.

— Что?.. — немедленно нарушил тишину прежде молчавший Жель. — Слушать байки враля, тысячу лет просидевшего над источником лжи? Да он такого нарассказывает!..

— Кебер, — повторила Амрита, словно не слыша недовольства, — опусти руку в источник правды и расскажи нам свою сказку.

Белокурый воин склонился над родником и начал сосредоточенно мыть руки. Тишина воцарилась небывалая.

— Кто не хочет слушать его, пусть сам омоется этой водой, а потом расскажет нам что-нибудь, — предложила богиня любви.

— Сидя над источником лжи, вовсе не обязательно лгать, — глухо промолвил Кебер. — Можно говорить чистую правду, всё равно тебе никто не верит. А среди людей я не бывал слишком давно.

— Рассказывай.

— Когда отец богов мудрый Хаймарт начал обходить сотворённый им мир, — монотонно затянул Кебер, — он сыскал некое место, где у чистого родника росли два дерева, а между ними стояли запертые ворота, не ведущие никуда. Отец богов распахнул ворота и увидел за ними иной мир. Был тот мир прекрасней первого и вместе с тем — страшнее. Там была вечная жизнь,