Даже те, кто долго и верно служил государю, не сумели понять, что царь был еще и отцом пораженного недугом двенадцатилетнего мальчика. В беседе с французским послом Сазонов, в течение нескольких лет занимавший пост министра иностранных дел, с глазами, полными слез, сказал: «Вы знаете, как я люблю императора, с какой любовью я служил ему. Но никогда не прощу ему, что он отрекся за сына. Он не имел на это права… Существует ли какое бы то ни было законодательство, которое разрешило бы отказываться от прав несовершеннолетнего? Что же сказать, когда дело идет о самых священных, августейших правах в мире!.. Прекратить таким образом существование трехсотлетней династии, грандиозное дело Петра Великого, Екатерины II, Александра II!.. Какая трагедия, какое несчастье!»

После отречения Николая II за себя и за сына императором всероссийским стал великий князь Михаил Александрович. Согласно древней русской легенде, с появлением на престоле царя Михаила сбудется вековая мечта русских – обладание Царьградом. С начала царствования Дома Романовых после государя Михаила Федоровича других монархов с таким именем не было. Следовательно, младший брат Николая Александровича должен был стать Михаилом II. Были и другие благоприятные для того обстоятельства. Великобритания и Франция, прежде препятствовавшие продвижению России к югу, теперь были союзниками и обещали ей Константинополь в награду за ее жертвы. Если бы Михаил стал царем и государства Антанты одержали победу, то древняя легенда могла бы воплотиться в действительность.

Однако по воле судьбы царствование Михаила продолжалось ничтожно малое время. Новость о том, что престол перешел к нему, свалилась как снег на голову великому князю, жившему в Гатчине. От старшего брата он получил телеграмму следующего содержания.

«Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. Петроград.

События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Возвращаюсь в Ставку и оттуда через несколько дней надеюсь приехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники».

Великий князь, которому исполнилось тридцать девять лет, не был готов к столь крутому повороту в своей судьбе. До рождения цесаревича он в течение шести лет был наследником престола. Когда Алексей Николаевич болел, перед ним неоднократно возникала возможность вновь стать наследником. Но разве мог он представить себе, что старший брат и племянник одновременно лишатся престола и что с получением высочайшей телеграммы он неожиданно станет императором? Великий князь не был трусом. Командуя войсками в Карпатах, он был награжден Георгиевским крестом. Волновали его и вопросы политики: видя, как разваливается правительство, в январе 1917 года великий князь встретился с Родзянко и спросил у того, чем может быть полезен. Однако к числу смелых, решительных людей, наделенных сверхъестественной энергией и сильной волей, он не принадлежал. В данный же момент нужен был именно такой человек. Тем не менее, попрощавшись с женой, которая была вне себя от радости от того, что может стать супругой монарха, великий князь выехал из Гатчины в Петроград, чтобы принять там историческое решение.

Но в Петрограде усилились антимонархические настроения. Палеолог писал: «Воцарение великого князя Михаила подняло бурю в Совете. „Не хотим Романовых, – кричали со всех сторон, – мы хотим республику“».

Привезя в Петроград манифест об отречении, Гучков и Шульгин были приглашены в железнодорожные мастерские. На митинге, вспоминал очевидец, Гучков объявил, что Николай II отрекся в пользу Михаила, что сформировано демократическое правительство во главе с князем Львовым.

Услышав слово «князь», мастеровые зашумели. Некоторые из них стали запирать двери. Запахло самосудом. Депутатам Думы с трудом удалось избежать расправы[107].

На вокзале перед строем воинской части и большой толпой выступил В. В. Шульгин, закончивший речь возгласом: «Государю Императору Михаилу Второму провозглашаю „Ура!“». Затем эмиссары отправились в дом № 12 по Миллионной улице, где в квартире князя П. Путятина состоялось заседание нового правительства, на котором присутствовал Родзянко. «Посередине… в большом кресле сидел… великий князь Михаил Александрович, – вспоминает В. В. Шульгин. – …Вправо и влево от него… были все, кто должны были быть его окружением…

Помню, что только двое высказались за принятие престола. Эти двое были: Милюков и Гучков…

Милюков стал говорить…

– Если вы откажетесь, Ваше Высочество, будет гибель! Потому что Россия потеряет свою ось… Если вы откажетесь, будет анархия, хаос, кровавое месиво! Монарх – это единственный центр… Без которого ничего не будет: государства, России – ничего не будет…»

Родзянко и Керенский не менее красноречиво доказывали, что, если новый царь займет престол против воли народа, пламя революции разгорится еще сильнее. И первой жертвой станет сам Михаил Александрович. «Великий князь Михаил Александрович, – вспоминал Родзянко, – поставил мне ребром вопрос, могу ли я гарантировать ему жизнь, если он примет престол, и я должен был ему ответить отрицательно».

Керенский был настроен еще более враждебно: «Приняв престол, вы не спасете России. Сейчас резкое недовольство [рабочих и солдат] направлено именно против монархии… Я не вправе скрыть здесь, каким опасностям вы лично подвергаетесь в случае решения принять Престол… Во всяком случае, я не ручаюсь за жизнь Вашего Высочества!»

«Великий князь встал… – вспоминал Шульгин. – Все поднялись.

– Я хочу подумать полчаса…

Подскочил Керенский:

– Ваше Величество… Мы просим вас, чтобы вы приняли решение наедине с вашей совестью.

Великий князь кивнул ему головой и вышел в соседнюю комнату. Около двенадцати часов дня, после краткого разговора с Родзянко, он вышел.

– При этих условиях я не могу принять престола…

Керенский рванулся:

– Ваше Императорское Высочество… Я буду утверждать перед всеми, да, перед всеми! что я… глубоко уважаю великого князя Михаила Александровича!..

После завтрака в детской за одной из парт был написан акт отречения. Михаил Александрович подписал его».

Триста четыре года спустя после того, как юный Михаил Романов после долгих уговоров согласился возложить на себя царский венец, его потомок, тоже Михаил, отказался от него. Царствование династии Романовых кончилось.

Хотя именно предательство генералов, которым доверял государь, заставило его в конечном счете отречься от престола, император не мог не попрощаться со своими недавними соратниками. Еще находясь в Пскове, сразу после отречения государь обратился к новому правительству с просьбой разрешить ему вернуться в Ставку. Временное правительство согласилось без колебания: ведь Алексеев был с ним заодно, как и главнокомандующие фронтами, настаивавшие на отречении. Опасности того, что бывший монарх изменит свое решение и, собрав верные ему части, двинет на мятежную столицу, не существовало.