Мятежное вече показало князю, что не всех еще искоренил.

28

Купцов было десятеро без одного. Поснимав шапки, они обступили Святополка Изяславича, грызшего лесные орехи, и уныло жаловались:

– Чернец из Феодосьевых пещер, по имени Прохор, по прозванию Лебедник, причиняет нам многий ущерб.

– Отнимает у нас наше имение, нажитое правым трудом.

– Обнищали мы и в скудость впали, князь, от этого беззаконника, чернеца Прохора.

Поглядев на широкие чрева купцов, на лоснящиеся щеки и плюнув скорлупкой, князь поинтересовался:

– Каким это дивом приключилась с вами скудость от неведомого чернеца?

– Тот злопакостный Прохор перешибает нам соляную торговлю.

– Всем, которые приходят к нему, он дает соль безотказно. Уже вся чернь о нем знает и в монастырь за солью бегает.

– Отчего это? – Святополк поперхнулся орехом. – Неужто монах торгует солью по меньшей цене?

– Он дает соль задаром и обильно, князь. Сколько кто просит мер, столько и дает.

– А мы из-за этого в жестокую печаль поверглись, потому как чернец лишает нас законного дохода.

– На торгах теперь никто соли не берет. Прежде две меры соли на куну брали, а теперь за ту же цену и десяти мер никому не нужно. Сущее разорение, князь!

– Куна за две меры? – подивился Святополк. – Неужто такая дороговизна?

– Что ты, князь, разве это дорого? – дружно возразили купцы. – Соль нынче дороже серебра.

– Найди, князь, управу на чернеца. А мы, когда свое получим, у тебя в долгу не останемся.

– Если же не обуздать его, то и тебе, князь, убыток причинится. Соляного мыта не досчитаешься.

– Ладно, ладно, не ропщите, купецкие люди, – забыв про орехи, Святополк быстро крутил на пальце колечки бороды, что свидетельствовало о важном раздумье. – Помогу вам в вашей беде.

– А что сделаешь, князь? – полюбопытствовали торговцы, повеселев.

– Ради вас пограблю чернеца. Отниму у него всю соль и нечего ему будет раздавать.

Просители переглянулись.

– А как распорядишься той солью, князь? – выпытывали они, беспокоясь за свой барыш.

– Вот это уже не ваше дело, купцы, – хрустнул Святополк орехом. – Мое слово вы услышали – грядите с миром.

Жалобщики удалились, а князь призвал к себе иных из думных бояр. Спросил, по какой цене продавать соль, которую он отнимет у монастыря. Бояре обдумали вопрос и решили:

– По высокой, князь, но не выше, чем на торжищах. А лучше перебить купцам цену. У них куна за две меры, а ты продавай за куну две меры и еще половину.

– Мудро, – согласился Святополк.

Тотчас в монастырь отправились два десятка отроков из младшей дружины и дворские холопы на трех телегах.

Печерская обитель, которой Святополк Изяславич вернул наконец игумена, подвохов от князя не ждала. Потому обоз впустили беспрепятственно, хотя и удивились пустым телегам. Когда десятник попросил показать путь к келье Прохора Лебедника, некоторые из чернецов зашептались в недоуменьи:

– Прослышали, что Прохор соль раздает.

– Разве у князя тоже недостача в соли? И серебра мало, чтобы купить на торжище?

– Святополку серебра всегда мало, – повздыхали.

Чернец, которого десятнику указали как Прохора, смиренно выслушал пожелание посмотреть на его соль. Вокруг кельи Лебедника топталось множество градских людей и сельских смердов в лаптях, баб и даже мальцов. У всех в руках были пустые кожаные мешки. На дружинников они взирали неприветливо и с тревогой.

Так же молча Лебедник привел десятника на задворки кельи и рукой махнул на бочку, доверху полную соли.

– Это все?

– У меня есть только эта старая бочка, – отозвался чернец, – да и та взята у келаря. А амбаров для хранения добра у меня нет.

– Как же говорят, что ты эту соль раздаешь всему Киеву? – не верил десятник. – Твоей бочки на два дома едва хватит. Не то что на улицу. Показывай, где еще держишь соль!

– Из этой бочки черпаю кому сколько нужно, – упорствовал монах. – Господь так устроил – чем больше черпаю, тем больше ее становится. Не знаю, чего ты хочешь от меня, служивый.

– Хочу по воле князя забрать у тебя всю соль.

Десятник велел отрокам звать холопов и грузить соль в телеги. Ждавшие своего череда простолюдины заволновались, загомонили.

– Цыц! – прикрикнул на них десятник.

– Пошто хочешь взять силой, – не выказав беспокойства, спросил Прохор, – то, что даю людям даром?

Кметь сунул ему под нос здоровенный кулак.

– Порассуждай еще, ветошь драная.

Прохор отступил и тихо ушел в келью. Холопы под злое гудение черни ведрами ополовинили бочку, ссыпали соль на телегу. На вторую с натугой взгромоздили саму бочку. Третья телега оказалась лишней.

– Горькой будет князю эта соль, – сказал кто-то из чернецов, укоризненно провожавших отроков с обозом за монастырские ворота.

– Если утаили хоть сколько, – крикнул на прощанье десятник, – вернемся и разорим все амбары!

Простолюдины со стонами и жалобами рвались в келью Прохора.

– Отче, отче! Нет ли у тебя еще соли?! Погибнем без нее, отче!

– Разве с пустым руками нас отпустишь?

Какая-то баба села прямо в пыль на земле и завыла:

– Ой-ёй! Проклят буди, кто ограбил чернеца!..

Лебедник вышел из кельи.

– Не реви, баба, – строго внушил он ей, – и не кляни ни князя, ни людей его. Не слышали вы разве слова Господни? – обратился он ко всем. – Не злословь начальствующего в народе твоем! Так сказано в святом Писании. А вы что думаете – мятежом себе правду и имение добыть?

– Писанием чрева не насытишь, блаженный отче, – сумрачно отозвалось простонародье.

– Зато Господь вас насытит. Ступайте с Богом, милые, – смягчился монах и предрек: – Через три дня с княжьего двора выбросят эту соль. А вы тогда пойдите и разберите ее.

Вскоре как обоз с солью прогрохотал по брусчатой мостовой Бабина торга, княжий тиун доложил Святополку Изяславичу о прибытии добра. Спросил также, как поступить с ним. Князь, отложив дела и взяв наличных советных мужей, пошел осмотреть товар.

Холопы скинули с груза на первой телеге покрывавшую холстину. Взорам открылась гора грязно-серого цвета, вовсе на соль не похожая. Походив вокруг телеги, князь промолвил:

– Это что ж такое? – сквозь задумчивость в его вопросе пробивался нарождающийся гнев.

Десятник, отбиравший соль у монаха, в недоумии тер затылок.