понять, какого рода была эта новая тягость; история хорошо знает, что такое постоянная вооруженная сила, непосредственно кормящаяся на счет народа. Для России наступили времена, которые Западная Европа переживала при франках, готах и свевах или когда в Польше войска, не получая жалованья, хозяйничали в стране. Крестьяне бежали толпами в степи, за границу, средства государства истощались; надобно было помочь беде.

«Несколько лет, — говорили одни,j— как хлебный недород учинился, а в нынешнем 1725 году в жатвенное время от непрестанных дождей едва не везде хлеба не сняты, и многие проросли. Платежом подушных денег земские комиссары и обретающиеся на вечных квартирах штаб- и обер-офицеры так принуждают, что не токмо пожитки и скот распродавать принуждены, но многие и в земле посаженный хлеб за бесценок отдают, и оттого необходимо принуждены бегать за чужие границы, а особливо из низовых провинций и сибирских городов — в башкиры, а из других — в Польшу. От 1719-го по нынешний год взято в рекруты более 70 000 человек, сколько же в те шесть лет умерших как натуральною смертию, так и от хлебного недорода, также беглых и написанных в оклад старых, дряхлых, увечных и младенцев, от которых нет никакой работы, токмо требуют хлеба, и за всех тех подушные деньги правят на наличных! От такого несносного отягощения принуждены побегами друг за другом следовать и многие тысячи уже за чужие границы побежали, и никакими крепкими заставами удержать их оттого не можно».

«Вовсе уж не так тяжело крестьянам, — говорили другие, — неурожай не был повсеместный; в иных местах рожь родилась средняя, а яровой везде родился изрядно, и пред прошлыми годами хлеб везде дешевле. Что крестьяне бегают, то заставами их удержать нельзя, а можно вот как: надлежит из них выбрать сотников, пятидесятников, десятников и перепоручить всех круглою порукою, о чем из военной коллегии указами объявлено, а ныне надобно о том вторично подтвердить, отчего побеги весьма удержать возможно, что может быть крепко караулов, понеже все крестьяне друг друга караулить будут принуждены, для того что невозможно тому статься, чтобы друг о друге крестьяне были неизвестны, ибо, кто преднамерится бежать, те пред побегом своим спроваживают из домов в другие способные к побегу их места скот и животы и с собою берут жен и детей, а иные пред побегом все продают».

Думали целый год. Осенью 1726 года Меншиков, Остерман, Макаров и Волков подали одно общее мнение, которое также может объяснить, почему Петр взял этих людей из толпы и поставил так высоко: «Как вредительно государству несогласие, о том упоминать не надлежит; сие показывается не токмо в духовных и других государственных делах, но и при бедных российских крестьянах, которые не от одного хлебного недорода и от подати подушной разоряются и бегают, как от несогласия у офицеров с земскими управителями, и у солдат с мужиками. И понеже армия так нужна, что без нее государству стоять невозможно, того рода и о крестьянах попечение иметь надлежит, ибо солдат с крестьянином связан как душа с телом и, когда крестьянина не будет, тогда не будет и солдата.

Для скорейшего облегчения крестьян в платеже подушной подати на 1727 год дать сроку до сентября месяца. Ныне над крестьянами разве десять и больше командиров находится, вместо того, что прежде был один, а именно из воинских, начав от солдата до штаба и до генералитета, а из гражданских от фискалов, комиссаров, вальдейстеров и прочих до воевод, из которых иные не пастырями, но волками, в стадо ворвавшимися, называться могут; тому же подобные и многие прикащики, которые за отлучением помещиков своих над бедными крестьянами чинят что хотят. Того ради видится весьма потребно, чтобы всему генералитету, офицерам и рядовым, которые у переписки и ревизии и на экзекуции, велеть ехать немедленно к своим командам, ибо мужикам бедным страшен один въезд и проезд офицеров и солдат, комиссаров и прочих командиров, кольми же паче страшны правеж и экзекуция, о которых уже и так доносят, что крестьянских пожитков в платеж тех податей недостает и что крестьяне не только скот и пожитки продают, но и детей закладывают, а иные и врознь бегут. И надлежит особливо при сем деле примечать, что хотя, правда, и прежде сего бывало, что крестьяне бегали, однако ж бегали в своем государстве от одного помещика к другому, а иные бегут в Польшу, в башкиры, в Запорожье и в раскол, и тако нашими крестьянами удовольствуем не только Польшу, но и собственных своих злодеев. И сверх того часто переменные командиры такое разорение не чувствуют, ибо никто ни о чем больше не думает, кроме чтоб у крестьянина последнее в подать взять и тем выслужиться, не уважая о том, что после крестьянин без ничего останется или и вовсе куда убежит.

Доимки платить помещикам в генваре, марте и апреле месяцах 1727 года, а которые помещики не заплатят, на тех доправить с процентом. Сборы поручить воеводам, которым на помощь дать по одному штаб-офицеру в каждую провинцию, один штаб-офицер за свою провинцию лучше может ответ дать, чем многие, и вместо 500 командиров будет 50 штаб-офицеров; чтоб у воевод не было распри с этими офицерами, дать воеводам ранг полковничий на время воеводства. Понеже крестьяне ничем так не скудны, как деньгами, того ради положить платеж подушного оклада наполовину деньгами или две трети, а другу половину или треть платить провиантом или фуражом. Две части офицеров, урядников и рядовых, которые из шляхетства, в домы отпустить, а третью долю оставить при полках, иноземцев и беспоместных, которые без жалованья прожить не могут, отчего будет двойная прибыль: жалованье их в казне останется, деревни свои осмотрят и в порядок приводить станут. Поставить полки на квартирах в хлебных местах и, чтобы не разорять крестьян, селить их слободами при городах. Купечество в Российском государстве едва не вовсе ли разорено, и, понеже оно воли требует, того ради рассмотреть в комиссии, не полезнее ли будет купечеству дать волю туда торговать, куда ему способно, и для того отворить порт архангельский.

Лишних управителей и канцелярии и конторы, земских комиссаров, вальдмейстеров и прочих тому подобных вовсе отставить, равно и мануфактур-коллегию. Вместо мануфактур-коллегии можно определить из больших фабрикантов без жалованья, которые хотя на один месяц зимою для совета в Москву съезжаться и без приговоров и протоколов коллежских все неважные определения учинить и о важных доносить могут: При сем нельзя не упомянуть, что кроме ста-ту одним отставным и к сборам определенным солдатам