– Спасибо, товарищ командир!

Обращение непривычное, но я не видел звания.

Улыбнувшись, он кивнул головой:

– Вас проводят.

Порученец провел меня в отдельно стоящее здание и завел в кабинет без таблички.

– Здравия желаю, товарищ майор. Вот, встречай и жалуй – майор Колесников. О нем вчера разговор был – по делу РОА.

– Вот и отлично!

Из-за стола поднялся парень моего возраста, протянул мне руку.

– Александр.

– Петр.

– Да ты садись. Есть хочешь?

– С утра во рту маковой росинки не было.

Майор позвонил по телефону, и, не успел я оглядеться, как солдат занес в кабинет поднос.

– Ты ешь, а я пока объясню кое-что. Времени на подготовку операции мало, максимум – два дня. Да ты парень бывалый, опытный – справишься. Спать и есть будешь в соседнем кабинете.

Ага, меня явно не хотят показывать составу отдела или наоборот – скрывают их от меня. Логично, учитывая, что мне предстоит заброска в тыл врага. А если я попаду к немцам в руки, не смогу рассказать о том, чего не видел.

– Мы оденем тебя в форму военнослужащего РОА, дадим настоящие – не поддельные – документы. Будешь иметь полномочия для ведения переговоров. Твоя задача – убедить власовцев сдаться. Те, кто не замешан в карательных операциях, могут надеяться на снисхождение: после фильтрационного лагеря они отсидят срок и вернутся домой. А захотят кровью вину смыть – в штрафбат, до первого ранения. Все же на них лежит позорное и грязное пятно предательства. Но это лучше, чем погибнуть, воюя против своей же страны. Уяснил?

– Так точно! А чего такая спешка?

– Их полк должны вскорости или на Восточный фронт послать, или в Нормандию, на Западный фронт – против наших союзников воевать. Боятся немцы их в своем тылу иметь, потому и хотят бросить на передовую. Если провести переговоры и убедить не успеем, ищи потом их по Европе!

– Понятно. А агент этот ваш надежный, не ловушка ли это для меня?

– А кто тебе стопроцентную гарантию даст? Я его в глаза не видел – он моим предшественником завербован.

М-да, риска выше крыши, и шансов выбраться назад невредимым немного. Но они все же просматриваются.

– Ты иди – поспи, а я пока техническими вопросами займусь.

Поспать – это в армии святое, тем более устал я чертовски.

Мне удалось вздремнуть лишь пару часов после долгой и утомительной дороги. Разбудил меня Бодров:

– Пошли со мной, Петр.

Я продрал глаза, натянул сапоги.

Майор завел меня в помещение без окон – склад не склад, только на вешалках висела униформа – и наша, русская, и немецкая – от полевой до черной эсэсовской.

– Выбери себе по размеру полевую форму, белье и сапоги. Ничего советского на тебе быть не должно.

Сержант помог мне найти в этой странной костюмерной форму по размеру, белье и сапоги. Не без труда – то рост не мой, то полнота не подходит. Наконец, подобрали: форма сидела на мне как влитая.

К этому времени на складе вновь появился майор Бодров. Оглядев меня с головы до ног, он остался доволен.

– Сержант, пришейте ему знак РОА.

Сержант-костюмер на швейной машинке «Зингер» ловко

пристрочил треугольную нашивку с буквами «РОА» к левому рукаву моей униформы.

– Ну вот, теперь совсем хорошо. Пошли.

В кабинете Бодров изъял у меня документы и награды:

– Тебе они пока не нужны. – И пошутил: – Представь, как бы ты выглядел в форме РОА со своими орденами и медалями? Нелепо! Потому и забираю. А теперь слушай внимательно. Тебя с самолета выбросят на парашюте в районе Бытома, дальше – в район Гливице – сам пойдешь. Думаю, не нужно тебя учить, что парашют надо надежно спрятать – закопать или обмотать вокруг камня и утопить. В Гливице придешь на явку к нашему агенту. На улице Подлесной есть пивная, агент работает официанткой. Да, она женщина – не удивляйся. Скажешь пароль: «Что-то пиво у вас сегодня горчит». Она назовет отзыв: «Это жизнь горькая, а пиво у нас всегда свежее». Запомнишь?

– Да.

– Агент – ее Эльжбета зовут – тебя поселит. Она одна живет, а начальник штаба власовского полка – ее любовник,

чтобы ты знал, поэтому держись на дистанции. Денег дадим – причем настоящих рейхсмарок, а не оккупационных. Она же устроит тебе встречу с власовцами. Поскольку ты будешь в их форме, документы тоже оформим на власовца – сейчас сделаем фото.

Майор Бодров вышел из кабинета и вскоре вернулся с фотографом. Тот нес громоздкий аппарат на штативе.

Меня усадили на фоне белой стены и сфотографировали в форме. Так же молча, не проронив ни слова, фотограф удалился.

– Чаю хочешь, Петр?

– Не откажусь.

После звонка Бодрова нам принесли парящий чайник, заварку, кусковой сахар в вазочке и баранки. Я их не видел с начала войны.

Бодров хозяйничал за столом, разливал чай.

– Ешь баранки, небось давно не пробовал.

– Давно, – согласился я.

Во время чаепития, довольно неспешного, Бодров инструктировал меня, как разговаривать с власовцами, на какие аргументы напирать, о чем постараться умолчать. Чего обещать можно, а чего – ни в коем случае. Ну а в конце – технические подробности: в какой момент и где перейти наш фронт с полком РОА.

– У них в полку рация есть. Я тебе частоту дам, в Москве ее будут слушать. При приближении наших войск к району расквартирования или если власовцы приказ получат – выступить на фронт, пусть связываются по рации с нами, пароль я тебе дам. Тут вот в чем закавыка. Если они согласятся на наше предложение, будет лучше, если ты останешься в полку. И им спокойнее – вроде как заложник, и нам – на месте все вопросы решить сможешь. Ты ведь не сам от себя, а представитель СМЕРШа, и по большому счету – всей армии. Потому все решения принимай обдуманно – взвесь все сначала.

Принесли документы – мои новые, власовские документы: солдатскую книжку с вклеенной фотографией. Книжка обтрепана, но фото – мое, и сколько я ни пытался разглядеть, что фото переклеено – не смог. Совпадали буквы печати, края. Отличная работа.

Итак, по документам я теперь – Барыльник Федор Иосифович, 1924 года рождения, рядовой первого разряда 2-го батальона первого полка РОА.

– Запомни, как зовут тебя и сколько тебе лет. Не хвата-

ло еще, чтобы первый же патруль выяснил, что ты фамилию свою не помнишь. Оружие у тебя будет – автомат МР-40. И держи свои полномочия. – Бодров протянул мне обычный пистолетный, он же автоматный патрон «Люгера-08».

– Пороха в нем совсем немного, и твои полномочия – на папиросной бумаге. Храни его отдельно. Если – всяко может случиться – придется отстреливаться, выстрели им. Бумага сразу сгорит, и никаких следов не останется. Улика просто перестанет существовать.