Наталье Шмельковой, написанном 22 августа 1987 года: «Еще отрада, допустим, – мой котенок Пиночет. Я все чаще захожу ‹…›, чтоб с ним посидеть. При этом я напоминаю ему, наверное, своими очертаниями Норвегию, а он мне – остров Бахрейн» (Шмелькова 2018. С. 61).

121

Этому утверждению противоречит ряд воспоминаний. См. свидетельство Вячеслава Улитина: «Однажды я был свидетелем того, как он [Ерофеев] несколько раз подряд крутил арию Петра из произведения Баха „Страсти по Матфею“, записанную на пластинку» (Шталь 2019. С. 182–183) и мемуар Ольги Седаковой: «<О>н говорил: „Никогда не пойму, почему носятся с Бахом!“ – но когда я играла баховские прелюдии, он слушал совсем не как тот, кому до Баха нет дела» (Ерофеев 2003. С. 598).

122

Либретто балета Дариуса Мийо «Бык на крыше» было написано Жаном Кокто в 1919 г. Впервые балет был поставлен в 1920 г.

123

«И Томас Манн в 42 г.: „И это такая простая правда, что больно говорить о ней“» (Ерофеев 2005. С. 604).

124

Наталья Шмелькова свидетельствовала, что в конце 1980‐х годов видела у Ерофеева дневник, в который он занес 943 русских романса пятидесяти семи авторов (Шмелькова 2018. С. 35).

125

Cante jondo (андалус. диалект) – «глубокое пение», класс музыки и поэзии фламенко. См. в записной книжке Ерофеева 1967 года: «т. е. не внешняя испанщина, а глубинное пение – канте хондо (см. „заунывные, страстные, дикие звуки канте хондо“)» (Ерофеев 2005. С. 561; здесь Ерофеев цитирует биографию Лорки авторства Льва Осповата [Осповат Л. Гарсиа Лорка. М., 1965. С. 176]).

126

Игорь Авдиев свидетельствовал, что Ерофеев любил «романсы Александра Гурилева на слова Алексея Кольцова („На заре туманной юности…“, „Вьется ласточка…“, „Матушка-голубушка“)» (Черноусый [Авдиев, Игорь]. Памяти Венедикта Ерофеева // Странник. 1991. № 1. С. 79).

127

Досл.: «Ах, зачем я не бревно?»

128

Расшифровка и комментарий Ильи Симановского и Светланы Шнитман-МакМиллин.

129

Подготовка текста и примечания О. Лекманова и И. Симановского.

130

Шмелькова 2018. С. 177–178, 182.

131

Расшифровка интервью И. Малкина с Н. Серовой нами была сокращена и минимально отредактирована.

132

Приятельские отношения журналиста Леонида Прудовского с Ерофеевым завязались за годы до этого разговора. Самое известное интервью Прудовского с Ерофеевым было сделано в 1989 году и многократно публиковалось в различных журналах и сборниках. См., например: Ерофеев 2003. С. 489–507.

133

О полноте материала, прошедшего в эфир, воспоминания Натальи Серовой и Натальи Шмельковой разнятся. Н. Серова свидетельствует, что в эфир попало «практически все», у Н. Шмельковой читаем: «Веню, конечно, заметно сократили» (Шмелькова 2018. С. 182). Она же вспоминает некоторые вопросы и ответы, не вошедшие в телевизионную версию интервью: «Рассказал, что писать начал с пяти лет. ‹…› Прудовский спросил: „А как, несмотря на гласность, вы относитесь к самиздату?“ Ерофеев ответил, что приложит все усилия, чтоб он продолжал существовать. „А как вы относитесь к тому, что вы не член Союза писателей?“ – спросил Прудовский. „И слава тебе господи! Их уже и так – тысячи!“» (Там же. С. 177–178).

134

Сюжет из телепередачи «Пятое колесо», режиссер Н. Серова, интервьюировал Венедикта Ерофеева Л. Прудовский.

135

См. примеч. 4 на с. 35.

136

По свидетельству Натальи Шмельковой, это письмо Ерофеев получил от Славы Лёна 26 мая 1988 года, на следующий день после второй операции на горле (Шмелькова 2018. С. 153). Николай Николаевич Губенко (1941–2020) был в эту пору главным режиссером Театра на Таганке. Отметим, что и Юрий Петрович Любимов (1917–2014), в том же году вернувшийся в СССР и вскоре вновь возглавивший Театр на Таганке, проявлял большой интерес к личности Ерофеева и постановкам по его произведениям.

137

На самом деле «Книжная палата».

138

Из близкого владимирского окружения Ерофеева того времени можно выделить Бориса Александровича Сорокина (1940–2021) – ушел из Владимирского пединститута (ВГПИ) в 1962 году, Владислава Викторовича Цедринского (1940–2010) – отчислен из ВГПИ в 1963 (?) году, Андрея Васильевича Петяева (1947–2018) и Валерия Федоровича Маслова (р. 1946) – отчислены из ВГПИ в 1966 году, Игоря Ярославича Авдиева (1948–2001) – отчислен из ВГПИ в 1968 году (см.: Шталь 2019. С. 21, 95, 116, 136, 156). О том, что кто-то из них был исключен «за чтение запретных стихов», нам неизвестно, однако, например, чтение Библии и прочее «вольнодумство» во ВГПИ действительно не поощрялось. Знакомство с Ерофеевым, который, по мнению местного руководства, оказывал дурное влияние на студентов, распространяя среди них религиозную и декадентскую литературу и провоцируя анархические настроения, послужило прямым или косвенным поводом для отчисления некоторых его друзей из ВГПИ.

139

Действительно, к этому времени Ерофеев был переведен приблизительно на двенадцать языков. С 1976 по 1988 год вышли книги на английском, французском, немецком, итальянском, шведском, голландском, польском, словенском и сербском языках. На подходе были издания на испанском, финском и чешском. Этот список расширяется и по сегодняшний день.

140

См. примеч. 3 на с. 42.

141

В качестве яркого примера влияния Франсуа Рабле приведем сходство образа жизни орехово-зуевских соседей Венички Ерофеева и обитателей Телемского аббатства из «Гаргантюа и Пантагрюэля» (см.: Левин 1996. С. 38, Власов 2019. С. 206–207).

142

Ср. с ответом Ерофеева на этот же вопрос в интервью Дафни Скиллен (наст. изд., с. 49–50).

143

История о соперничестве за эссе о Розанове журналов «Вече» и «Евреи в СССР» вымышлена Ерофеевым. См. примеч. 2 на с. 20.

144

Печатая свои статьи в 1906–1912 годах одновременно в консервативном «Новом времени» и в либеральном «Русском слове», Розанов тем самым заслужил обвинения в беспринципности и двуличности. Сам он рассуждал об этом так: «Мне ровно наплевать, какие писать статьи, „направо“ или „налево“. Все это ерунда и не имеет никакого значения» (Розанов В. Уединенное. М., 1990. С. 316).

145

Леонид Прудовский