места, я выключаю в кабинете свет и, прикрыв за собой дверь, убегаю в спальню и ложусь на кровать. Я не пытаюсь сделать вид, будто я сплю, но я накрываюсь пледом и, повернувшись на бок лицом к двери, готовлюсь к тому, что сейчас мне придётся рассказать то, что я хранила в секрете четыре года, рассказать то, что, наверняка разрушит Джека.

И я только сейчас после получаса от звонка Брайана отчётливо поняла, что ничего у нас с Джеком не выйдет и… хорошо, что я не предавалась большим надеждам иначе бол, которую я сейчас испытываю, которую я сейчас ощущаю не только сердцем и душой, но и всем телом, была бы куда сильнее.

Но это всё равно давит на меня, давит с такой силой, что на мгновение я словно задыхаюсь.

— Клэр? — шепчет Джек, осторожно заглядывая в комнату. — Почему ты не спишь?

— Тебя жду, — тихо отвечаю я и слышу, каким пугающим… пустым и даже слабым стал мой голос.

— Всё хорошо? — настороженно спрашивает Джек, проходя в спальню и снимая с себя свитер. Мой голос напугал не только его, но и меня саму.

Теперь мне страшно, я не хочу говорить ему, не хочу делать ему больно и… это одна из причин, по которой я тогда уехала. Я не хотела, чтобы Джек знал правду, потому что боль, которую он бы почувствовал, была бы бессмысленна, ведь ничего уже не изменить.

Но сейчас… узнав обо всём, он может, наконец, понять, что ко мне стоит хотя бы иногда прислушиваться. И если тогда я молчала, потому что ничего уже нельзя было бы изменить, то сейчас я должна сказать ему, потому что сейчас я ещё могу его защитить.

— Это был Фрэнк, — с замиранием израненного сердца шепчу я, пустым взглядом смотря на пылающий огонь.

Я вижу перед собой лишь размытое пламя, размытые очертания комнаты, но не из-за пеленающих мои глаза слёз, а из-за того, что я просто словно смотрю в пустоту. Но я всё же замечаю Джека, замечаю, как он повернулся на меня и замер на месте.

Даже три этих, казалось бы, простых слова дались мне до ужаса тяжело, но я должна рассказать ему то, что втайне от всех хранила четыре года. Я должна произнести это вслух, я должна сказать, я должна причинить ему боль, я должна заставить его почувствовать вину, я должна…

— Что? — тихо спрашивает Джек в погрузившейся в тишину комнате, а я так и продолжаю неподвижно лежать на кровати и пустым взглядом смотреть на огонь. — Какой Фрэнк, о чём ты?

— Фрэнк Ховард, Джек… — выдыхаю я, чувствуя, как по телу проходится дрожь, а слёзы от резко нахлынувших воспоминаний начинают скапливаться в уголках моих глаз. — В ту ночь… это был он.

Пронзающая всё моё тело боль… я словно вернулась на четыре года назад, я словно вернулась в ту палату, словно вернулась в тот день. У меня на груди словно лежит камень, который мне никак не сдвинуть и который давит на меня так, что мне трудно дышать, и я не хочу смотреть на Джека, но мне приходится перевести на него взгляд.

Он замер на месте, он с лёгким непониманием и даже ступором смотрит на меня, и я замечаю, как медленно меняется выражение его лица, я замечаю, как к нему приходит осознание.

— Клэр… — опускается на кресло Джек, — я не понимаю…

— Четыре года назад, — выдыхаю я сев на кровати и притянув к себе колени, — поздним вечером я собиралась идти домой после окончания работы в ателье, со мной был охранник, которого ты специально для меня нанял, чтобы я не ходила по тёмным улицам одна. Прямо перед выходом ему стало плохо… я вызвала скорую и его увезли. Тогда я ничего не подозревала, но сейчас я думаю, что тогда его специально отравили.

Здесь до безумия тихо, Джек молча смотрит на меня, внимательно вслушиваясь в мои слова.

— Я звонила тебе, хотела, чтобы ты меня встретил, но ты не отвечал. Я была уже близка к дому, мне не было страшно, ничего подобного, пока на моём пути не встретились два на вид совсем молодых парня. Они… как это обычно бывает, подзывали меня, и сначала я была спокойна, но потом они стали настойчивее, они остановили меня, а когда я им отказала… они меня вырубили.

Я делаю паузу, чтобы перевести дыхание. Четыре года прошло, а в моей голове все эти картины всё такие же чёткие. Наверное, эти воспоминания никогда не умрут.

— Я очнулась в каком-то помещении и со мной были уже не двое молодых парней, а пятеро и… остальные были уже… явно старше меня. — Я вновь замолкаю, к горлу подкатывает ком, который мешает мне говорить, по телу пробегают мурашки, а стеклянный взгляд Джека… пробирает меня до костей. — Двое из них изнасиловали меня, — с напряжением в голосе говорю я, не сводя взгляда с Джека. — Я просила… я умоляла их не делать этого. Я говорила, что беременна и… они знали, — не выдержав на себе взгляд Джека, опускаю глаза я и, поджав губы, чувствую, как скатывается по щекам слёзы, которые всё это время пеленой стояли в моих глазах. — И я думала о смерти, думала о том, что хочу умереть, думала о том, что лучше бы я умерла, — поднимаю на Джека взгляд я.

Моё сердце разрывается на части от этих воспоминания и от этого взгляда напротив меня. Нас вновь окутывает тишина. Я не специально делаю паузы, мне не просто это говорить, потому что мои слов в моей голове сопровождаются моими воспоминаниями и мне приходится переводить дыхание, приходиться брать себя в руки, чтобы говорить дальше.

— И один из них… прежде чем уйти он сказал мне: «Привет от Фрэнка» и эти слова по сей день звучат в моей голове.

Теперь Джек понял, я по его мёртвому полному боли, отчаяния, сожаления, вины взгляду вижу, что он вспомнил Фрэнка и теперь прекрасно понимает, о ком я говорю.

— Помнишь его? — спрашиваю я, подливая масла в огонь. — Ты обещал мне не трогать его, ты клялся мне, что оставишь его в покое, а потому я узнаю, что ты за моей спиной подставил его. Фрэнка посадили в тюрьму за то, чего он не делал, ты лишил его семьи, лишил его привилегии видеться с дочерью, лишил его всего и в отместку он лишил всего нас. Он лишил нас ребёнка, лишил нас друг друга… — со злостью в голосе говорю