Поднявшись на гребень холма, он стал вглядываться вниз, моргая от колких капель дождя, — в самую даль, туда, где ранее оставил Женг под присмотром Эппы. Пытаясь перекричать ревущую бурю и громовую поступь приближающихся великандов, он позвал:

— Женг! Эппа!

Дождь застилал глаза. Обезумев, Болдх кричал во весь голос. Его обуревали неведомые чувства. Сквозь мокрое платье Болдх чувствовал тепло нежного тела Долен. Сердце разрывалось от боли, от любви к этой незнакомке, даже не к человеку...

Подумав о том, что он делает — об искуплении — странник на миг забыл о чувстве вины. Душа его воспарила, и он впустил бушующую бурю в свое израненное сердце.

Затем, когда, казалось бы, надеяться было не на что, Болдх разглядел расплывчатый силуэт скачущей к нему лошади.

— Женг!

Через миг спрыгнувший с лошади Эппа стоял перед Болдхом. Серая шерстяная накидка облепила жреца, как мокрая бумага, и он никак не мог отдышаться.

— Болдх! — с облегчением прокричал Эппа. — Хвала Куне, ты жив. Мне послышалось, что ты меня звал.

— Держи! — рявкнул ему в ухо Болдх и взвалил на загривок Женг безвольную фигуру воровки. — Прыгай в седло! Скачи, не останавливаясь, до самых Врат! Что бы ни случилось, не бросай ее!

Не обращая внимания на протесты жреца, Болдх насильно усадил заикающегося Эппу в седло.

— Тивор знает дорогу. СКАЧИ!

На миг Эппа вопросительно посмотрел в глаза Болдху. Старик не мог взять в толк, почему тот так странно себя ведет; он понимал одно: сейчас странник поступает правильно.

Хрипло понукая лошадь, Эппа поскакал к горам и исчез в пасти бури.

Нужно было успеть ко входу в туннель, и Болдх не стал терять времени. Женг ещё не скрылась из виду, а он уже опрометью несся вслед за ней. Инстинкт взял верх. И хотя Болдх никогда не отличался прытью, в силе чувства самосохранения ему не было равных, а искусство делать ноги стало его коньком. Болдх мчался по вересковой пустоши: ноздри раздувались, глаза сверкали.

Как олень перемахивая через кусты, он нырял под нависающими ветвями, успевая увернуться от торчащих сучков; пронесся вниз по крутому склону оврага, одним прыжком преодолел бурлящий ручей, и — снова вверх, ни на миг не сбавляя скорость.

Вперед, вперед, к горам, почти не видным за пеленой дождя. Болдх не знал, куда именно бежит, но мешкать нельзя было ни в коем случае: любые сомнения его лишь задержат.

Сомнения, однако, не шли из головы. Болдх понимал, что лишь Катти точно знает, где находится вход, но разве в такую бурю его разыщешь? Все равно дальше двадцати шагов ничего не видно! А если Катти их бросил? Или снова соврал, и до входа ещё далеко? Может, забыть о Тиворе и следовать за тивенборгцами: уж они-то наверняка знают, где туннель.

Гул великандских шагов теперь скорее напоминал бой огромных барабанов из-под земли. Словно вся Великандия отплясывала в едином ритме, не отставая от буйства бури. Буря, в свою очередь, усилилась: пошел град. Огромные градины гвоздили, как пули; птицы с хриплыми криками, кувыркаясь, падали с неба; обломленные ветви деревьев, подхваченные ураганным ветром, носились вокруг.

И все же в этой какофонии звуков слышны были человеческие голоса: в ответ на чьё-то рявканье раздалось несколько истеричных откликов.

Сердце Болдха радостно забилось. Он их нагнал! Хоть странник и задержался, чтобы отнести дракессу к лошади, ему удалось-таки поравняться с остальными. Чемпионский забег! Гордость добавляла сил и пьянила.

Теперь он разглядел бегущие с обеих сторон фигуры. Слева с грохотом пронеслась похожая на белуджитерия громада тасса: в полных доспехах, голова опущена. Боги, такого не остановишь!..

Справа, слишком далеко, чтобы разглядеть, бежали другие воры.

Теперь они взяли правее, повинуясь приказам спереди.

Должно быть, выход там. Болдх немедленно припустил следом. Он бежал и, задыхаясь, окликал гуртового великана. Слышал Пооррр Болдха или нет, тасс слишком спешил, чтобы остановиться.

Здесь склон становился круче. Болдх выругался и поднажал. Вскоре прямо перед собой он разглядел ещё одну отчаянно улепетывающую фигуру. Скользя в грязи и размахивая руками, бедняга явно тянул из последних сил. Когда Болдх его нагнал, оказалось, что тот бежит и рыдает, жадно хватая ртом воздух между всхлипами.

Маленький и неуклюжий. Хогер? Да, на голове был ясно различим железный котелок. Щит на спине наполовину съехал и болтался теперь из стороны в сторону, ещё сильнее затрудняя бег своему незадачливому хозяину. Времени остановиться и снять щит не было. Такая мелочь могла стоить бедолаге жизни; да он и сам это понимал. В его всхлипах слышалось отчаяние.

Очень скоро странник обогнал спотыкающийся и задыхающийся «корм для великанда», бросив несчастного на произвол судьбы. Затем, словно в ответ на молитвы Болдха, склон выровнялся. Странник достиг пологой возвышенности, и наконец — наконец-то! — увидел вход в туннель, ведущий прочь из Великандии. Примерно в полумиле: даже за водопадом дождя можно было различить на бледно-серой скале черную тень пещеры. И к ней уже приближались несколько бегущих фигур.

Затем в долину вступил первый великанд. Чудовищный рев сотряс воздух: десятеро гигантов направились к людям. Они несли с собой сердце бури. Ибо (так же верно, как то, что великанов призвал Дух Битвы, когда смертные стали драться на их земле) ураган возвещал об их прибытии и сопровождал повсюду. И снова на землю падали птицы, сбитые или разорванные прямо в небе. Звери, скуля от ужаса, прятались в норы или метались в поисках укрытия.

Лишь хульдры не ведали страха. Визжа от восторга, они носились в вышине, подхваченные ураганом и, покуражившись на ветру, полные исступленного ликования, ныряли вниз.

Вопли бури и тяжелая поступь великандов так громко отдавались в ушах Болдха, что все звуки потеряли смысл. Рассудок почти покинул его: окружающий мир, воспоминания, жизнь, смерть — всё потеряло значение. Осталась лишь гонка: в первый и последний раз в своей жизни он летит быстрее ветра. Он бежал уже целую вечность, все исчезло, кроме ужасного бегства сквозь бешенство бури да семимильных шаги великандов за спиной.

Внезапно Болдх почувствовал, что кто-то бежит совсем рядом. Он повел взглядом... и узнал Нибулуса. Глаза пеладана смеялись!

И тут Болдх понял, что с другой стороны его догоняет кто-то еще. Это оказался Иорсенвольд, чьё широкое красное лицо тоже расплылось в глупой улыбке.

Ураган рвал одежду, дождь хлестал и сек незащищенную кожу, а троица на бешеной скорости наперегонки неслась к виднеющемуся впереди проходу. Болдха охватило вдруг безумное веселье — он запрокинул голову и расхохотался. Вот так они и будут бежать, втроем, до скончания света.

И тут Болдх споткнулся и рухнул на землю... лицом. Размечтался!

Он пролетел несколько ярдов по мокрой от дождя траве и, оглушенный, замер. Тем временем оставшаяся парочка умчалась сквозь ливень, и Болдх стал было карабкаться за ними, но тут чья-то нога впечатала бедолагу в грязь. Обладателем ноги был не кто иной, как Брекка Малорослик, который, вот так, наступив на Болдха, последним (не считая самого странника) устремился к спасительным пещерам. Мычащий от ужаса хогер растворился в дожде.