– Они хотели сделать тебя такой, как они. Хотели надеть на тебя… – Гвенна недоуменно покачала головой. – Ошейник? Аксоч – это ошейник?

Крыса тупо смотрела на нее.

Гвенна расстегнула свой пояс, накрутила на шею, поднесла руку девочки и дала ей ощупать.

– Ошейник?

– Аксоч – ошейник. – Девочка запнулась. – Аксоч… живой.

– Живой ошейник, – задумчиво повторил Дхар.

– Или она ошиблась в слове, – возразила Гвенна. – Мы чего-то не понимаем.

– Нет ошибка, – заверила девочка.

Гвенна хотела ответить, но прикусила язык, заметив движение – что-то мелькнуло по ту сторону двери. Нет, не что-то. Кто-то. Напрягая слух, она слышала сквозь доски биение сердца. Раньше не заметила за шумами корабля: криками, скрипом, шорохом пересыпающегося балласта.

Кто-то подслушивал.

Скрипнула палуба: отошел от двери, легко ступая босыми ногами. Моряки, конечно, ходят босиком, но в ней росла мрачная уверенность, что это был не моряк. Кто-то, терпеливее камня, ждал за дверью. Дождался, услышал, что ему было нужно, и ушел, отправился к…

Очень скоро по палубе затопали сапоги – судя по звуку, три пары. В замке громыхнул ключ, и вот он – адмирал, и Вессик с Чентом по сторонам.

– Выведите ее. – Джонон указал рукой.

Его люди слепо таращились в темноту.

– Кого вывести? – спросила Гвенна.

– Вы мне лгали, – ответил Джонон. – Не только скрывали, насколько девочка овладела языком, но и утаивали полученные сведения о ее стране и народе.

– Я ничего не утаивала, – ответила Гвенна, поднявшись.

Джонон поднял руку:

– Довольно. В дальнейшем допрашивать ее буду я.

– Вы намерены ее пытать.

– Я намерен предпринять любые шаги, необходимые для защиты империи.

– Она ребенок! – прорычала Гвенна.

– Дикарка, обладающая знаниями о народе дикарей. Мне нужны эти сведения. Если она сообщит их добровольно, не будет нужды звать врача.

Неизвестно, много ли поняла Крыса из их разговора, но она вслед за Гвенной поднялась на ноги и буркнула:

– Нет.

Чент нырнул под низкую притолоку, ухватил ее за руку.

– Идем, милочка, не капризничай.

– Нет! – взвизгнула Крыса, извернулась, ухватила его за мизинец и безжалостно вывернула.

Не нужно было слуха кеттрал, чтобы уловить хруст кости.

Чент только взглянул на свой искалеченный палец и другим кулаком врезал Крысе по носу.

Врезал бы по носу – если бы удар не перехватила Гвенна. Солдат с выкрученной за спину рукой едва успел выкатить глаза, прежде чем она толкнула его лицом в стену.

– Прекратить! – приказал Джонон, но в тесный карцер уже ворвался Вессик.

– Сука! – рявкнул он, кинувшись на Гвенну. – Руки прочь от аннурского легионера…

Удар напряженными пальцами в горло свалил его с ног. Легионер давился болью, хватал ртом воздух. Гвенна подсекла Ченту ноги и обернулась. Джонон застыл в дверном проеме, опустив руку на рукоять кортика. Он видел, что сталось с его людьми, но пахло от него яростью, а не страхом. Зеленые глаза в тени казались черными.

– Вы забыли, что вас включили в состав экспедиции благодаря познаниям о кеттралах, – с угрожающим спокойствием заговорил он. – Эти познания служили вам щитом. Они хранили вас даже при неповиновении моим приказам и угрозе моим людям. Однако теперь яйца у нас, и я намерен в полной мере преподать вам урок повиновения по-аннурски.

– Мне преподавай что хочешь, – бросила Гвенна. – Девочку оставь в покое.

Джонон, не слушая, обратился к упавшим солдатам:

– Встать. Выйти отсюда.

Чент, а за ним и Вессик кое-как поднялись на ноги.

Когда они вывалились за дверь, адмирал проводил их взглядом и вновь повернулся к Гвенне.

– Обычно меня не радует необходимость применять дисциплинарные меры. – Он сухо улыбнулся ей. – Сегодняшний день станет исключением.

* * *

– Гвенна Шарп! – Джонон повысил голос, чтобы он разносился по всей палубе. – За неповиновение приказам, подвергающее опасности команду судна, за дерзкое подстрекательство и неспровоцированное нападение на двух аннурских солдат я приговариваю вас к пятикратному килеванию.

На миг корабль замер в ошеломленном молчании. Солнце дробилось на волнах. После недель в карцере мир казался непомерно велик, непомерно ярок.

Гвенна оглядела лица собравшихся. Лица, исказившиеся, как от удара. Одни уставились на нее, другие – на адмирала. Несколько человек хмурили брови, будто решив, что ослышались. Чент удовлетворенно кивал с видом заранее посвященного в секрет. Вессик негромко хихикнул: «Пятерочка!» Лури просто смотрел на нее стеклянными глазами. Паттик посерел лицом, открыл рот и выскочил бы из строя, если бы Чо Лу твердой рукой не оттянул его назад. Гвенна и на расстоянии слышала их шепот.

– Ты ничем не поможешь.

– Она меня спасла. – Паттик не сводил глаз с Гвенны. – Нас обоих спасла.

– Знаю, – глухо и напряженно отозвался второй. – Знаю, Паттик, но, если попробуешь перечить Джонону, он попросту убьет и тебя.

В том-то и суть. Джонон ни слова не сказал об убийстве, но все они понимали, что это смертный приговор, и Гвенна – не хуже других.

Протаскивание под килем убивало множеством способов. Самый очевидный – утопление. Протянуть человека даже под кораблем скромных размеров требовало времени, а «Зарю» никто не назвал бы «скромной». Еще можно было разбиться о днище или о самый киль. Гвенна слышала, как людей вытаскивали с расколотым черепом, с разбитым лицом. Опасней всего, вероятно, были морские желуди. За месяцы плавания на гладких досках днища нарастали водоросли и ракушки, и ракушки эти походили на тысячи бритвенных лезвий. Можно было пережить само килевание, а умереть от потери крови или заражения. И само собой, кровь привлекает акул.

Потому-то килевание и применялось так редко. Если капитан желал убить человека, проще было его повесить, или проломить ему голову, или попросту выбросить за борт. Это наказание приберегалось для самых тяжких преступлений: в первых строках списка стояли мятеж и измена. Конечно, был шанс и выжить. Рассказывали о моряках, переживших одно и даже два протаскивания. Чтобы убить Грена Изменника после Лампентского сражения, понадобилось три. О людях, приговоренных к пяти, Гвенна не слышала.

Джонон обратил к ней зеленые, как море, глаза.

Что бы он ни говорил прежде, в его взгляде не было радости. И пахло от него как от человека, принявшегося за неприятное дело, которое слишком долго откладывал.

– Связать ее, – сказал он, кивнув Ченту и Вессику.

Когда Чент взял ее за руки, Гвенна подумала о сопротивлении. Она почти восстановилась за месяц учебных боев с Крысой. В карцере свалила этих двоих и сейчас могла бы повторить.

А дальше что?

Схватиться с Лури? Убить его? Перебить остальных легионеров? И моряков, которые придут им на помощь? Убить Рахуда? Убить Джонона? Всех убить?

Это было и неправильно, и невозможно. Пока ухмыляющийся Чент туго стягивал ей запястья, она смотрела поверх его головы на людей. Почти