у нас с Берти ничего дальше поцелуев не продвинулось, все равно со стороны это выглядело бы настоящим развратом. Ну да, золотая молодежь королевства ведет себя лишь слегка сдержаннее, конголезских обезьян бомбо, которые вообще все заменяют сексом. Однако в обществе со стороны все должно выглядеть пристойно. Тут один принцип, не давать повода для сплетен. А если мы с Берти поселимся в одном доме, пусть и в разных комнатах, о нас начнут судачить на следующий же день. Неизвестно как узнают, но узнают точно.

— Хорошая идея, — кисло похвалил его мой принц. Скорее всего потому, что ему, как и мне не улыбалась перспектива коротать конец осени в компании Марко и главное его визгливой подружки.

Я тут же дала себе обещание, что потребую отдельную комнату и под предлогом учебной нагрузки не выйду из нее до конца нашего заточения. Когда, кстати, оно окончится, никто не говорил. Это и понятно, мы не знали какие ходы предпримет Каримов и предпримет ли вообще. Может, пометавшись по Оксфорду, не найдя меня, поймет, что игра свеч не стоит, и укатит назад в Москву. Это был бы идеальный вариант. И я отчаянно надеялась, что так и будет.

Коттедж графа Кентского оказался на удивление современны и компактным строением. Всего-то на шесть спален.

— Каприз моей матушки, — пояснила Лизи, — Она обожает проводить здесь весь август.

Возможно, август на побережье Ла-Манша действительно сказочная пора. Чего не скажешь о середине ноября. Ветер, дождь и ветер с дождем. Температура около десяти градусов. Низкое в сизых тучах небо, — все это лишь сгущало мрачные краски и заставляло все чаще задумываться о неприглядных перспективах. Меня. Как других, не знаю. Но судя по общему сдержанному настроению в доме, остальным тоже было не до веселья. Даже далеко не ангельский голосок Лизи звучал не так пронзительно.

Мы занимали четыре спальни. И жили так странно, как в молодежном лагере. Пересекались только в столовой. Иногда по вечерам я слышала, как они втроем болтали в каминной или даже играли в карты. Но сама к ним не спускалась.

Я вообще старалась выходить пореже из комнаты, налегла на занятия. Мне действительно много нужно было сделать. Так что на вылазку в Инстборн — единственное отвлечение от эссе за неделю Берти меня больше часа уламывал. Потом еще и Лизи подключил. Пришлось сдаться. Марко я почти не видела. Понятия не имею, как он проводил время. Само то, что он находился где-то в доме и наверняка делил постель со своей официальной девушкой, заставляло в груди все сжиматься.

Каково же было мое удивление, когда однажды ночью я нашла его в каминном зале. Одного и смертельно пьяного. Я пыталась пробраться на кухню, потому что, засидевшись за толстым томом сборника английской поэзии 16-го века к полуночи вспомнила, что отказалась от ужина. Ложиться спать с урчащим желудком то еще удовольствие. И я решила разжиться хотя бы чашкой молока. С Берти мы попрощались час назад. А Лизи с Марко, как мне показалось вообще уехали. Лизи единственная скучала в нашем доме. Ведь ей сессия не грозила. И иногда мне было даже немного жаль Марко, которому приходилось ее развлекать в ущерб учебе. Сегодня она хотела ехать в клуб, а он, вроде бы нет. Но вечером от дома все-таки отъехала машина. И я подумала, что Лизи удалось его уломать.

Я постаралась стремительно прошмыгнуть сквозь полутемный холл мимо черной пасти распахнутых двухстворчатых дверей, ведущих в гостиную с камином. Угли в нем почти догорели, распространяя по комнате мрачновато-багряную атмосферу. Я думала там никого нет.

— Стой!

Я вздрогнула и замерла. Голос Марко прозвучал резко, хрипло и с вызовом. Как будто он воровку поймал на преступлении. Вот же гад! Что я ему сделала?! Сердце тут же пустилось вскачь. Руки похолодели, колени ослабли. Привычная реакция на Марко Сеймура. Когда же это прекратится? И чего он не отчалил в клуб со своей замечательной Лизи?

Я вгляделась. Кресло перед камином пришло в движение: запыхтело, скрипнуло, чертыхнулось. Наконец, от него отделился мужской силуэт и двинулся на меня. С каждым его шагом я чувствовала нарастающую угрозу. Я не знала, что он задумал, но, очевидно, он приближался вовсе не затем, чтобы пожелать мне добрых снов. И несмотря на то, что его заметно штормило, он был сильнее и злее меня. Выйдя в холл, он замер, облокотившись плечом о стену и возя по мне сверкающим холодом взглядом. В руке он сжимал полупустой бокал с коньяком. Я зябко поежилась, обхватила плечи руками. Вспомнила, что совершенно не готовилась к светскому общению. На мне теплая флисовая пижама в цветочек, домашние носки с начесом и огромная, величиной с плед полосатая шаль. Да, осенью в английских домах температура почти как на улице. Хорошо хоть ветра с дождем нет. И мне даже без морозящего взгляда голубых глаз — моего лично кошмара, сейчас не жарко. А уж стоять и терпеливо дожидаться пока он разглядит меня с ног до головы и вовсе мука. Но он не собирался останавливаться. Все смотрел и смотрел, словно отщипывал от меня по кусочку, смакуя мой страх, мою неуверенность, мое отчаяние.

— Тебя не так-то просто увидеть тут… — Он ухмыльнулся, — Нарочно прячешься?

Он угадал. Именно этим я и занималась всю неделю. Мне было физически больно видеть его. Особенно в компании с Лизи. Когда он приобнимал ее, улыбался ей, шептал что-то на ушко. Каждый раз за завтраком они ворковали как голубки. А потом уходили к ней в комнату с загадочным видом. Или уезжали из дома вдвоем в неизвестном направлении. Всякий раз при виде этой парочки у меня тело сводило, словно по нему пропускали электрический разряд. Но разве я могу ему признаться? На что это будет похоже? Впрочем, ему и не нужны мои жалкие объяснения. Похоже, он уже все для себя решил. Он отлепился от стены и шагнул ко мне, едва не упав по дороге. Я замерла, не зная, что делать. Надо бы бежать по-хорошему. Но ноги приросли к полу. Я постаралась выглядеть несломленной — выпрямила спину, хотя и так уже стояла навытяжку. Позвонки хрустнули.

— Маленькая, упрямая девчонка!

Ну вот, теперь мне точно не сбежать. Он схватил меня за руку и потянул на себя.

— Пусти! Пожалуйста, — пискнула уже в его широкую грудь, в которой неровно бухало сердце.

Ему тоже не хватало воздуха.

— А если нет? — его шепот у самого уха разогнал по телу волну мурашек.

Я вцепилась в его свитер