этом была доля истины. Туризм приносил Кубе огромные доходы. А в индустрии туризма кубинская женщина играла главенствующую роль.

Сотни тысяч девушек и женщин обслуживали иностранных туристов: горничные в отелях, танцовщицы в кабаре и ночных клубах, проститутки в домах свиданий и на улице. Дома свиданий существовали под разными вывесками. И цены в них были разные. Для самых богатых, для туриста средней руки и для моряка, у которого грош в кармане.

Главенствующая роль кубинской женщины в обслуживании иностранного туриста наложила определенный отпечаток, и не лучший, на ее репутацию. Часто у многих бывали удивленные глаза, когда они слышали, что кубинская женщина прекрасная семьянинка, верная жена и заботливая мать. Откуда же бралась эта огромная армия девушек, работавших на туризм?

Безысходность жизни гнала девушку в эту все пожирающую индустрию туризма. Отчаявшись найти работу в своем родном городе, девушка говорила родителям, что уезжает в другой город, что там обещали работу. Она ехала и нанималась в дом свиданий, в пресловутую «Каса де сита». Она сообщала домой, что все в порядке, что трудится на фабрике.

Нет, на Кубе девушки не гордились тем, что они работают в доме свиданий. Если узнавали об этом, то в добропорядочные семьи таких не пускали. Правда, были люди, которые придерживались иных взглядов: «Какое мне дело — каждый живет как может». Были мужчины, которые жили за счет заработка молоденькой жены в доме свиданий. Были супермены, которые устраивали в домах свиданий половые шоу — любимое зрелище престарелых американских туристов. На Кубе все было. И мрачное, и горькое, и недостойное человека.

После революции правительство Фиделя Кастро закрыло все эти дома свиданий, всевозможные ночные клубы с сомнительной репутацией и игорные дома. На Кубе был создан центр по реабилитации проституток. Тысячи девушек были направлены туда. Они работали на швейных фабриках и в сельском хозяйстве.

За годы революции кубинская женщина обрела новый облик. Но по-прежнему притягательна красота мулатки. Смесь индейской, испанской, негритянской крови оставила на ее лице прекрасный след. Если в Париже вы можете встретить на улице красоток, похожих одна на другую, словно манекены, сделанные на одной фабрике, то здесь каждая женщина имеет свое лицо.

Правда, у нынешних женщин Кубы, по сравнению с теми, дореволюционными, кое-какие черты исчезли. Нет той игривости походки, нет тех веселых, стреляющих по сторонам глаз. Походка стала более твердой. Взгляд деловой, целеустремленный, в руках сумки и книги. Хотя по-прежнему все кубинки модницы.

Конечно, в век карточной системы на Кубе трудно быть модницей. Но кубинки не огорчаются: они изобретательны. Если у них есть три метра ткани, они ухитряются сшить платье и две юбки. Они шьют платья «ýже собственной кожи». Их мини-юбки короче, чем любые иные в любой стране. Однажды иностранные журналисты спросили Фиделя Кастро, как он относится к мини-юбкам. Он ответил: «Положительно. Во-первых, в нашей стране жарко. Во-вторых, у нас не хватает ткани».

Из-под суперкороткой мини-юбки у некоторых видны широкие белые резинки, перехватывающие стройные ноги выше колен. Резинки придерживают чулки, которые несколько приспущены на ноге гармошкой. Мулатки носят так чулки потому, что если надеть их внатяжку, то не видно — есть чулки или нет. А сейчас чулки дефицит! И те, у кого они есть, хотят показать товар лицом. Широкие белые резинки и чулок гармошкой видны издали.

Кафе, в котором я встретился когда-то с Мартой, было где-то здесь, неподалеку. Я пошел по улице, но вспомнить дом, в котором находилось кафе, оказалось делом трудным. Прошло столько лет. Тут были магазинчики, а сейчас их и в помине нет. За большими стеклами витрин яркие лозунги: «Рабочее место — окопы революции», «Права и обязанности неразделимы». В помещениях магазинчиков разместились какие-то учреждения, конторы. Там сидели люди. Одни что-то писали, другие — считали.

И все-таки я нашел тот дом. Над дверью в кафе когда-то была круглая вывеска. На ней вместо чашки кофе крупно написано КЗР — Комитет защиты революции.

Двери бывшего кафе были настежь распахнуты. Я заглянул внутрь. Там стояли канцелярские столы. За одним сидела девушка с красной повязкой на руке и читала толстую книгу.

— Вам кого, компаньеро? — спросила она.

— Просто зашел посмотреть!

— Здесь районный Комитет защиты революции.

— Раньше было кафе.

— Понятия не имею, — девушка пожала плечами.

— До революции.

— Тогда мне было шесть лет, и в кафе я не ходила.

«Сейчас ей двадцать три, столько же, сколько было Марте», — подумал я. Девушка даже чем-то походила на нее. Так же выразительны ее глаза, тот же смуглый цвет лица и те же белые, жемчужные зубы, весело проглядывающие сквозь резко очерченные припухлые губы.

Однако, несмотря на это сходство, было в ней и какое-то иное качество. Те же самые глаза, но глядели они строже, без робости и стеснения, без призыва, без женской тайны. Во взгляде было что-то твердое, мужское. И губы не были расслаблены, как у Марты. Когда девушка замолкала, они крепко смыкались и придавали лицу суровое выражение. Облик ее дополняло платье, наглухо застегнутое.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Марта.

— Не может быть!

Девушка обиженно взглянула на меня и строго произнесла:

— У вас нет оснований не доверять мне. И вообще следовало бы сначала спросить у вас документы.

— Ну уж если не спросили, так и не стоит, — пошутил я.

— Вы иностранец?

— Да. Из Советского Союза.

— Тогда другое дело, — Марта встала, подала руку и по-русски сказала: — Здравствуйте, товарищ. Садитесь.

Я сел рядом с ней и начал было говорить по-русски, но Марта отрицательно покачала головой и продолжала по-испански:

— Я только начала изучать русский язык. Я участвую в соревновании на заводе. И если наша бригада победит, нас премируют туристской путевкой в Москву. Только бы поехать летом. Говорят, зимой там от холода можно умереть.

— У нас еще ни один кубинец не умер от холода, — сказал я.

— А правда, что на сильном морозе уши начинают звенеть?

— То есть как «звенеть»? — удивился я. — Может в ушах звенеть.

— Нет, нет! Уши звенеть! — Марта ударила два раза кончиком пальца по краю уха и сказала: — Динь-динь! Уши ведь замерзают и становятся как ледышки. — Она вопросительно посмотрела на меня своими большими глазами, и на этот раз в них было женское любопытство.

— У нас есть шапки с ушами, — улыбнувшись, ответил я. — Так что не бойтесь! Наденете такую шапку, и все в порядке. А что вы читаете? — Я показал на толстую книгу, лежавшую перед ней.

— Я не читаю. Я изучаю дизель-мотор.

— Зачем вам дизель-мотор?

— Хочу работать машинистом на экскаваторе.