Сначала он подумывал о том, чтобы прямо спросить у Гектора, действительно ли они так загружены, но потом отвлёкся на разрешение проблем Селвина, затем на изучение артефакта, подготовку к Заседанию, и понял, что это не так уж и важно.

Однако Риддла настораживало, что у неё появился повод не видеть его сразу после того, как он предложил ей стать частью его группы, а она отказала. Это заставляло Тома нервничать и следить за собой. Он часто стал ловить себя на мысли, что ему необходимо знать, где Гермиона и чем она занимается. Это были совсем нездоровые порывы, ему пришлось приложить огромные усилия, чтобы справиться с этим. Он знал, что стоит ему сорваться — он потеряет эту ведьму. Стоит ей увидеть его истинный характер — она уйдёт. И ему не нужно будет даже поднимать на неё палочку.

Они, наконец, встретились. Том и не подозревал, что так сильно хочет её видеть, пока не увидел. Его тело отреагировало соответственно. Как только она вышагнула на ковёр из зелёного пламени, Риддл оказался рядом. И ему совершенно не хотелось тратить время на дорогу до спальни, тем более, ворс ковра был достаточно мягким.

Гермиона если и удивилась его напору, то ненадолго, потому что сразу же начала отвечать на поцелуй с такой яростью, что переплюнула самого Тома. Она взмахнула палочкой, оставляя их без одежды, и подтолкнула его к стене, а потом опустилась на колени. Смотря прямо ему в глаза, она опустила свои горячие губы на головку члена и блаженно зажмурилась, застонав. Вибрация её голоса завела Тома ещё сильнее. Он запустил пальцы в её волосы, разрушая причёску, и слегка надавил на затылок. Она подчинилась, позволяя члену пройти глубже. Том зашипел, то ли от удовольствия, то ли от того, что ударился затылком о стену, когда она взяла его до самого основания. Гермиона наращивала темп, продолжая стонать, и Том кончил, испытывая небольшое разочарование от того, что лишился возможности наблюдать за чудесной картиной, как её губы скользят вдоль члена, но в тоже время, чувствуя глубокое удовлетворение, когда увидел, с каким наслаждением она глотнула.

— Гермиона, — прорычал он, опускаясь к ней, и подталкивая её ближе к огню.

Ветки в камине трещали и хрустели так, что Том заподозрил, что без магии там не обошлось.

Он навис над ней — абсолютно голый, такой же, как и она, — проводя рукой по её ноге. Гермиона сначала упёрлась локтями в пол, потом легла на спину, и, повинуясь жестам Тома, развела ноги шире. Он смотрел в её лицо, не отрываясь, пока ласкал её пальцами, впитывал в себя её эмоции, такие живые, открытые, острые. Смотрел, как двигается её горло, как пальцы зарываются в ворс, когда она кончала. Он вошёл в неё, не дав отойти от оргазма, и Гермиона захлебнулась воздухом. Она упёрлась горячими ладошками в грудь Тома, ритмично вдыхая и выдыхая, когда он входил и выходил из неё.

— Ты моя, — прошептал он, входя резче. — Моя, — сказал он громче, сопровождая слова шлепком, — моя.

Девушка стонала так громко, что Том засомневался слышала ли она его. Он трахал её, прижимаясь всем телом, а она извивалась под ним, словно змея, пока они одновременно не закончили, и Том не почувствовал, как конечности словно немеют от растёкшегося по ним обжигающего тепла.

Он скатился с неё, сразу же прижимая к себе, а Гермиона призвала палочку, лежащую неподалёку, и направила её на свой живот. Видимо, снова забыла принять зелье. Подавив в себе желание схватить и отбросить её палочку, Риддл призвал свою. И протянул её Гермионе. Та покосилась на него через плечо.

— Что? — спросила она.

— Возьми её, — она неохотно послушалась. — Что ты чувствуешь?

Гермиона несколько секунду сосредоточенно молчала, буравя взглядом его палочку, а потом взмахнула ей, и с кончика древка появилось серебристо-лунное сияние, постепенно оформившееся в маленькую выдру — то, чего эта палочка никогда не видела. Том не мог вызвать патронус.

Он почувствовал странное тепло в груди. Оно не было приятным, не было раздражающим. Оно было странным. Но Риддл сразу понял — это влияние Заступника.

— Ну, — протянула Гермиона, заставляя выдру перемещаться по комнате, — она, кажется, меня приняла, пусть и не до конца — совсем немного потеплела. Палочка Гектора слушает меня лучше.

Том положил подбородок на её плечо, задумавшись: он никогда не давал кому-либо свою палочку сам, но каждый, кто случайно прикасался к ней, отмечал, какая она холодная. И тут же одёргивали руку. В первый раз, когда она взяла его палочку, Гермиона была слишком возбуждена и могла не заметить этого. Но теперь Том убедился: для неё она и не была холодной.

Глава 38. Заседание

— Приветствую Всех на Заседании Визенгамота номер четыре тысячи шестьдесят девять! Верховный Чародей Визенгамота — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Секретарь заседания — Эмис Шеклболт.

Том украдкой взглянул на Гермиону. Сегодня она была одна: у Гектора было много заказов, так что он позволил наследнице представлять их Род самой. Гермиона, однако, радостной не выглядела. На её лице застыла непроницаемая маска, но в глазах отражались скорбь и боль, пока она не вспоминала про окклюментный щит, время от времени поднимая его, чтобы скрыть эмоции. Том заметил это ещё вчера, когда сладостная нега схлынула, и они начали обсуждать предстоящее Заседание.

Начали с отчётов. Как и всегда. Дамблдор уставился в лист пергамента, а затем поднял взгляд.

— Мистер Гэвин Эйвери — Отдел магических игр и спорта. Прошу.

Эйвери поднялся, расправив плечи.

— С начала года наш Отдел значительно переработал стандарты под выдачу патентов для открываемых магазинов с магическими товарами, не относящимися к категории жизненно необходимых, — сказал он, а Том почувствовал, как на него накатывает усталость, потому что предстояло ещё весь день слушать подобные скучные речи. И невольно позавидовал Селвинам, которые давно не посещают подобные заседания. Однако, их было столько, что имя и так витало на слуху. А он был один и не мог себе такого позволить.

Его взгляд скользнул к Дамблдору, который, если присмотреться, тоже выглядел скучающим. Тому хотелось встряхнуть мага, просто для того, чтобы увидеть, как слетает его праведная маска — о, он не раз показывал Риддлу своё настоящее лицо, — и все, наконец, увидели его настоящего. Того, кто отказал Тому несколько лет назад, когда он хотел устроиться на работу в Хогвартс; того, благодаря которому отказали в должности сразу же после окончания школы, и, возможно, именно из-за этого Риддл сотворил ещё три крестража