Большевики были первой и до октября единственной партией, принявшей лозунг «Вся власть Советам!», что, конечно, вызывало симпатии и энтузиазм этих новых членов. Но вот в отношении того, как именно этот лозунг следует применять — и даже следует ли применять вообще сейчас, — существовали внутри партии совершенно различные точки зрения. Партийные собрания на всех уровнях, далекие от послушного подчинения директивам, исходящим от лидеров-интеллигентов, проводили живые, непринужденные и часто фракционные дебаты, нередко переходившие в шумные распри. В 1917 году большевики стали самой удачливой партией не потому, что были самыми дисциплинированными или имели лучшее руководство (хотя оно действительно было лучше, чем у соперников), но скорее потому, что большевики более чутко реагировали на настроения масс, прежде всего рабочих и крестьян, и искусно направляли энергию масс на достижение политических целей.

Начиная с июня в заводских комитетах, а после корниловского мятежа в Советах, большевики постепенно, но неуклонно наращивали свое преимущество; таких же успехов они добились и в солдатских комитетах, прежде всего в пехотных частях на фронте и в городских гарнизонах. В результате большевики представили захват власти как политический акт, проведенный от имени масс. Инструмент захвата власти в Петрограде, Военно-Революционный Комитет, не являлся большевистской организацией, а был создан Петроградским Советом 16 октября, при поддержке Советов Северной области для организации обороны столицы от угрозы военного переворота и немецкого наступления. В его руководство входило три большевика и два левых эсера.

Начиная с 20 октября ВРК взял под контроль стратегические пункты в городе, представив это защитной мерой для обеспечения работы Второго Всероссийского съезда Советов. Конечная стадия операции началась, когда Керенский закрыл две большевистские газеты и отдал распоряжение об аресте нескольких большевиков, после мятежа Корнилова выпущенных под залог. Большинство участников тех событий находились под впечатлением, что сражаются за «Всю власть Советам!» в виде коалиционного социалистического правительства. Однако на съезде Ленину удалось образовать чисто большевистское правительство (Совет Народных Комиссаров) и утвердить его благодаря поддержке левого крыла партии эсеров, а также уходу со съезда большей части меньшевиков и остальных эсеров. В итоге эсеры раскололись на две части, так называемые «левые СР-ы» считали, что поддержка большевиков — наилучший способ обеспечить немедленный мир, утвердить рабоче-крестьянскую демократию через Советы и передать землю крестьянам.

Из декретов, предложенных Лениным съезду, наиболее трудным был Декрет о земле. Именно в этом вопросе марксистская традиция ярче всего противоречила чаяниям крестьян. Большевистская программа первоначально предусматривала реорганизацию сельского хозяйства по промышленной модели путем национализации всей земли и учреждения крупных коллективных хозяйств. Большевикам пришлось отказаться от нее в пользу программы, принятой в июне съездом Всероссийского Крестьянского Союза и поддержанной левыми эсерами. Поддержка крестьян была на этой стадии жизненно необходима Ленину, и чтобы получить эту поддержку, он был готов содействовать тому, что прежде рассматривал как «мелкобуржуазную революцию в деревне», передавая власть и материальные ресурсы сельским сходам. «Как демократическое правительство, — заявил он, — мы не можем обойти постановление народных низов».

Таким образом, большевики пришли к власти, пообещав через «советскую власть» то, что народ хотел, но не мог получить от Временного правительства: мир, землю, хлеб, рабочий контроль на предприятиях, самоопределение для всех национальностей. Более того, большевики, как казалось, воплощали в жизнь многовековую мечту рабочих и крестьян — право распоряжаться землей и своей жизнью. Трагедия в том, что мечта могла стать явью только во время полного разложения власти. В мирное время, в нормальном состоянии, ее осуществление было бы невозможно.

Но те же самые условия также сделали невозможным для народа длительное пользование приобретенными благами. Для консолидации своей власти большевикам неизбежно приходилось лишать людей плодов мимолетной победы. Они обещали мир, но ввергли страну в новую ужасную гражданскую войну. Обещали хлеб, но вместо этого вызвали голод, равного которому не случалось на протяжении трех столетий. Обещали землю, но силой отбирали плоды этой земли. Обещали рабочий контроль, но их захват власти усугублял экономический кризис, вызывая массовую безработицу и почти уничтожая рабочий класс, как таковой. Обещали советскую власть, но установили однопартийную диктатуру, распустив Учредительное собрание, которое могло бы стать противовесом. Советы оказались слишком неустойчивыми и хаотичными организациями, чтобы управлять государством XX века, особенно в таких неблагоприятных условиях, и легко попали в руки наиболее решительной и уверенной в себе политической партии.

Во время гражданской войны большинство крестьян и рабочих в целом поддерживали большевиков, хотя и с убывающим энтузиазмом, главным образом потому, что это они, а не их противники, дали им землю. К 1919 году, когда массовое недовольство политикой нового режима возросло, некоторые крестьяне выразили свои противоречивые чувства и непонимание, вызванные чередой головоломных событий, в отчаянном и бессмысленном лозунге: «Долой коммунистов! Да здравствуют большевики!».

Но как бы там ни было, массы народа не хотели восстановления старого режима. Что касается общественности и умеренных политических партий, то в те исключительно трудные времена они почти прекратили существование, сокрушенные и рассеянные в жестокой борьбе между «красными» и «белыми». Давно лелеемую мечту, Учредительное собрание, большевики бесцеремонно закрыли при почти полном отсутствии народного протеста: нельзя сказать, что рабочие и крестьяне поддержали этот шаг, но в условиях фатального сужения горизонтов, порожденных всеобщим хаосом, собственные местные собрания стали для них гораздо важнее. Современное государство капитулировало перед примитивным общинным самоуправлением.

После окончания гражданской войны древняя народная мечта на какое-то время вспыхнула с новой силой в последний раз. Зимой 1920/21 года в Петрограде состоялась всеобщая стачка; серьезные волнения произошли в Москве; в ряде регионов поднялась волна крестьянских выступлений, самое сильное — в Тамбовской губернии; затем — наиболее опасное из всех — случилось вооруженное восстание моряков Балтийского флота, расположенных на острове Кронштадт, неподалеку от Петрограда.

У рабочих, крестьян и моряков было немало общих устремлений. Прежде всего, их объединяли экономические требования: восстановление свободной торговли, прекращение продовольственной разверстки, снятие заградительных отрядов, которые размещались возле больших городов, чтобы не допустить крестьян для торговли на рынке своими продуктами. Затем шли политические требования: покончить с «комиссарократией», восстановить гражданские права и свободно выбираемые Советы и амнистировать политических заключенных-социалистов. Помимо этого, рабочие требовали введения равного продовольственного обеспечения по карточкам, а моряки — устранения института комиссаров и политических отделов, заменивших комитеты, избранные самими моряками.