железные шесты головами виднелся на Красной площади, как сообщал в Вену цесарю очевидец Плейер[677].

По обычаю того времени ответственность за преступление падала и на родню виновных, которую разметали по дальним местам. Два сына Цыклера были «написаны» в городовую службу в Курск; трое сыновей Соковнина, в том числе и два не хотевших ехать за границу учиться стольника, а также три его внука посланы на городовую службу в Белгород. Брат Соковнина, боярин Федор Прокофьевич, дядька царя Федора Алексеевича, сослан в дальние деревни, дети его «написаны» в городовую службу. Боярин М. С. Пушкин был лишен боярского чина и сослан с детьми в Сибирь, в городовую службу в Енисейск. Брату его, боярину Я. С. Пушкину, велено было быть на Бело-озере у строения Кириллова монастыря и «без указа великого государя к Москве ему от того дела не ездить»[678]. Вместо боярина Матвея Пушкина воеводой в Азов был назначен боярин князь А. П. Прозоровский, с ним думный дворянин И. С. Ларионов; для строения Таганрога был командирован думный дворянин И. И. Щепин. Стрелецкий пятисотный Ларион Елизарьев был вознагражден за свой извет, был возведен в дьяки и назначен заведовать житным двором, что у Мясницких ворот[679].

Курляндия. Бранденбург. Голландия

Петр I. Гравюра Я. Голе. Около 1698 г.

I. Наказы Великому посольству. Состав посольства

Раскрытие умысла Цыклера, показавшее Петру недовольство в близкой к нему среде, в боярских сферах, нисколько его, однако, не остановило и не отклонило от намерения ехать за границу, которое так осуждали недовольные. Отъезд посольства не был задержан следствием: он состоялся именно в те числа, как это и предполагалось. Еще в письме к родным от 11[680] декабря 1696 г. Лефорт указывал на срок поездки около 15 марта[681]. Сборы посольства продолжались с прежней энергией. 22 февраля из Посольского приказа были написаны грамоты в Новгород и Псков к воеводам с извещением о проезде Великого посольства и с предписанием заготовить под него на ямах (почтовых станциях) в своих воеводствах по тысяче подвод с санями и проводниками. Эти грамоты были отправлены по назначению 23 февраля с экстренной почтой. В них указывалось, правда, что послы выедут из Москвы 25 февраля, но раз грамоты о подводах отправлялись из Москвы 23 февраля, то, очевидно, что новгородский и псковский воеводы к 25-му подвод собрать не могли; едва ли ими в это число были получены и самые грамоты, и такой ранний срок отправления посольства указывался им только ради поспешности в предписанном деле[682]. 25 февраля, когда уже, быть может, были раскрыты следствием сетования Цыклера на то, что государь тощит казну на посольство, Петр указал отправить с великими послами «на корабельной наем», т. е. на наем за границей персонала для флота и на иные посольские расходы, 15 000 золотых, взяв из приказа Большой казны[683]. К тому же дню, 25 февраля, был изготовлен «в тетрадях» наказ великим послам, и думный дьяк Е. И. Украинцев сам отвез его на дом к Лефорту.

Наказ этот был составлен в старых, рутинных формах, в значительной мере списан с прежних посольских наказов и касался также только внешних форм отправления посольства, которыми так дорожили московские дипломаты. От него так и веет духом старинной московской дипломатической канцелярии. Великим послам предписывалось, прибыв ко двору иностранного государя, просить об аудиенции и при этом непременно настаивать, чтобы во время этой аудиенции не было приема послам и посланникам других государей. На приеме послам говорить иностранному государю «поздравление» по прописанной в наказе форме и, сказав поздравление, «поклонитись рядовым поклоном». Если принимающий послов иностранный государь, спрашивая в ответ на поздравление о здоровье великого государя московского, не встанет, или, встав, не снимет шляпы, или не сам спросит о здоровье, а поручит это сделать своему ближнему человеку, то послы должны сделать замечание и напомнить, что предки принимающего посольство государя и сам он раньше спрашивали про здоровье великих государей московских стоя и сняв шляпу, а теперь «ваше величество не встали и о здоровье спросили сидя и шляпы не сняв». Послы должны были развивать это замечание подробно, «говорить о том пространно» и после того уже поднести обернутую в камку верющую грамоту, идти «к руке», т. е. целовать руку у принимающего государя, объявить присланные «поминки» и, наконец, просить, чтобы иностранный монарх назначил своих министров для переговоров с ними, послами, о делах. Если, отпустив послов на их подворье, иностранный государь пришлет к ним «со столом», и им за то бить челом, а присланного со столом одарить из своих пожитков. Если государь позовет их к своему столу, то им опять потребовать, чтобы за этим столом не было послов и посланников от других государей, а если будут — отказаться от приглашения. Когда во время стола иностранный государь станет пить чашу «про здоровье великого государя», послам в то время встать и выйти из-за стола и заздравные чаши принимать самим. Послы должны приказать состоящим при них дворянам, переводчику и подьячим, «чтоб они сидели за столом чинно и остерегательно, не упивались и слов непригожих между собою не говорили». На другой или на третий день после аудиенции послы должны просить, чтобы иностранный государь вновь их принял и затем велел своим министрам начать деловые переговоры. Послам предписывалось против слов самого иностранного государя и его думных людей держать ответ «остерегательно», «чтоб великого государя имени и чести было к повышению». На конференцию, или, как тогда писалось, «в ответ», к назначенным вести переговоры иностранным думным людям послам ехать в каретах самого иностранного государя, но отнюдь не соглашаться на присылку за ними карет от думных людей. Если за ними не будет прислано придворных карет, ехать в своих собственных. О делах при переговорах послы должны говорить, «применяясь к прежним делам, с которых даны им из Посольского приказу списки». По окончании переговоров с министрами испрашивается прощальная аудиенция. Обо всех подробностях приемов и обо всех своих действиях послы должны приказывать вести запись.

Таков основной шаблон наказа великим послам, повторяющийся в нем несколько раз, так как относительно каждого из дворов, которые должны были посетить послы, наставление в наказе дается отдельно. Несколько любопытных особенностей встречаем в части наказа, касающейся приема посольства у папы. Здесь в общем тот же церемониал: послы должны настаивать, чтобы папа спрашивал про здоровье великого государя стоя и сняв шляпу, и указывать ему, что так делают, принимая русских послов, посланников