А в Пскове наместник совсем распоясался. Учинил со своими слугами драку с горожанами, были убитые. Иван III назначил для расследования бояр Товаркова и Шестака. Но Оболенский был с ними в приятельских отношениях, подмазал взятками, и комиссия приподнесла скандал как мятеж псковичей. Арестовали 18 человек. Последовали новые пересылки посольствами, челобитные. Уяснить, что же произошло на самом деле, великому князю удалось не сразу. Только тогда он предпринял меры, освободил оклеветанных горожан, снял Оболенского. На его место сами псковичи просили поставить Василия Бледного Шуйского, и государь удовлетворил их пожелания.

Но в Новгороде опять было неладно. Переполошилась даже та часть «золотых поясов», которая раньше была лояльной к Москве. Они-то полагали, в республике ничего особо не изменится. Иван Васильевич далеко, ему пошлют дань, он при случае окажет военную помощь. А в Новгороде всего лишь сменится руководство. Вместо партии Борецких высшие посты достанутся сторонникам великого князя, они станут ворочать делами так же бесконтрольно, как их конкуренты. Сейчас смекнули: Ивану III недостаточно перестановок, он намерен положить конец засилью боярской касты. Допускать такие перемены, разумеется, не хотелось. Городские тузы взялись исподволь ставить палки в колеса.

Жалобщиков в Москву не пустили. Удерживали силой, угрожали: попробуй, сунься! К Рождеству на суд государя не явился никто. Но ему доложили, что власти республики преднамеренно срывают указ, и Иван III послал в Новгород отряд своих приставов – взять просителей под защиту. Обиженных снова оказалось много. В феврале 1477 г. приставы доставили в столицу целый обоз челобитчиков и тех, кому предстояло отвечать. Остальных желающих новгородские бояре уже не смели останавливать. Несмотря на «вельми студеную зиму», к великому князю поехали «иные посадницы и житьи новгородцы, и поселяне, и черницы, и вдовы и вси преобижени». Это было небывалое паломничество! Паломничество за справедливостью. Впервые новгородские суды происходили не в родном городе, а в Москве, и жаждущие правды находили ее именно здесь.

Ну а самые дальновидные из «золотых поясов» пришли к выводу: старый порядок рушится безвозвратно. Значит, надо было получше пристроиться в новой системе. Эта группа решила подольститься к Ивану III. Раньше во всех договорах, заключенных с Новгородом, великий князья выступали под титулом «господин». А весной архиепископ Феофил и примкнувшие к нему бояре прислали к Ивану Васильевичу Назара Подвойского и вечевого дьяка Захарию. Они представились послами от всего Новгорода и просили его именоваться «государем». Разница была существенной. По нормам XV в. термин «государь» означал полную и безоговорочную власть. Как раз этого и добивался великий князь, шаг за шагом прижимая «свободы» республики.

Иван III согласился. Хотя он догадывался, что посланцы представляют отнюдь не весь Новгород. Направил туда своих уполномоченных Федора Хромого, боярина Морозова и дьяка Долматова «покрепити того, какова хотят государства» – уяснить ситуацию, выработать условия договора, утвердить его на вече и привести новгородцев к присяге уже не «господину», а «государю». Однако визитом московской делегации воспользовалась другая часть бояр. Те, кто упрямо силился уберечь свое особенное положение, почет и барыши. Использовали старые, отработанные методы. Выкатывали бочки с хмельным, в толпе терлись подстрекатели.

На вече стали обсуждать будущие механизмы управления, и государевы уполномоченные изложили привезенные проекты – по улицам Иван Васильевич назначит чиновников-тиунов. Это показалось подходящей зацепкой, она касалась всех улиц. Смутьяны заорали, что Назар Подвойский и Захария не имели никаких полномочий от веча, их заслали изменники, отдают Новгород в рабство. Народ взбудоражился, а крикуны толкнули его разделаться с «предателями». Боярские слуги и бандиты-шильники были наготове, принесли на сходки топоры. Жертвы были намечены заранее. Их рубили, пластали на части даже трупы.

Посадник Овинов с братом Кузьмой укрылись во дворе архиепископа, но толпа ворвалась туда, нашла их. Они пытались выкрутиться, натравить на других. Убеждали, что настоящий «переветник» боярин Никифоров, целовал крест Ивану III. Не помогло. Обоих растерзали, а уж потом кинулись ловить Никифорова. Боярин не отрицал, он целовал крест верно служить великому князю, но не имел в виду никакого вреда Новгороду. Его не слушали, забили камнями. Уцелевшие бояре, склонные подчиниться Москве, разбежались кто куда. Город очутился во власти непримиримых врагов Ивана Васильевича. На вече возражать им было некому.

Хромого, Морозова и Долматова не тронули, но передали Ивану Васильевичу решение: ему отказывали в праве называться «государем» Новгорода, что-либо менять в устройстве республики и судить ее граждан в Москве. Выпроводили послов восвояси. Московских купцов повыгоняли вообще бесцеремонно, им пришлось поспешно выезжать куда получится: в Псков, в Литву. А боярское правительство снеслось с великим князем. Вроде бы соглашалось остаться в его подданстве, но за это требовало восстановить отношения «по старине». Намекало, что можно и поторговаться. Хотя нетрудно было понять: Новгород всего лишь тянет время.

Посланцы Марфы Борецкой и ее единомышленников уже околачивались при дворе Казимира. Король как раз завершил войну за Чехию, договаривался о примирении с Венгрией. Теперь у него появилась возможность потягаться за Новгород. А в южных степях набирал силу союзник Казимира Ахмат. Он был неплохим военачальником. Оставив в покое Русь, добился успехов на других направлениях. Погромил племена Северного Кавказа, вынудил вспомнить, что они ханские подданные. Заключил союз с Узбекской ордой, вместе вторглись в Среднюю Азию. Передравшиеся потомки Тамерлана были не в силах остановить татар, у них отбили богатые и густонаселенные области. Ахмат восстановил владычество над Хорезмом. Совершил успешный поход в Сибирь, хан Тюмени Ивак вынужден был покориться ему.

А ставленник турок и друг Москвы Менгли-Гирей не успел как следует утвердиться в Крыму. Сарайский властитель налетел с тучей конницы, разгромил его отряды, Менгли-Гирей ускользнул обратно под защиту османов. Ахмат посадил править в Бахчисарае своего родственника Джанибека. Хорезмийские и «хазарские» купцы окрылились, нахваливали удачливого хана, подсыпали ему денег – возрождался торговый путь через Сибирь, Хорезм, Сарай, черноморские порты. А сам Ахмат занесся в честолюбивых замыслах: под его властью воскресала Золотая Орда! Огромная, могущественная, наводящая ужас на соседей. Для ее былого величия недоставало лишь одного: покорности русских. В Москву прибыл посол Боючка, привез ультиматум – не только платить дань, но и самому Ивану III явиться «ко царю в Орду». Пускай поползает на коленях перед троном, тогда и будет по-настоящему уважать повелителя.

О претензиях Ахмата в Новгороде узнали. Знали и о том, что осмелел казанский хан Ибрагим. Начал забывать полученную трепку, бряцает оружием. Вечевики ободрялись надеждами, как враги навалятся на великого князя с разных сторон. Но и в Москве хорошо понимали, насколько опасен мятеж на Волхове. Иван Васильевич и его правительство примерно представляли, как поведут себя потенциальные противники. Были уверены, что Казимир далеко не сразу раскачается на войну. Сперва ему надо было подписать мир с Матьяшем Корвином, сговориться с ордынцами. А ордынцев государевы дипломаты постарались нейтрализовать, хотя бы на время.