– Лена говорит, что это наверняка было уже потом. Именно поэтому я и позвонила вам, чтобы вы об этом узнали. Конечно, у него с этим нет ничего общего, этот человек очень приветливый и достойный. Но если Буссе его видел, то он, возможно, что-нибудь заметил или слышал…

Мартин Бек приготовил авторучку и спросил:

– Как его зовут?

– Эскил Энгстрём. По-моему, он шофер. Они живут на Тиммермансгатан, номер я забыла. Минуточку, я посмотрю…

Она тут же вернулась и продиктовала ему адрес и телефон.

– Буссе рассказывал еще что-нибудь о том, как он разговаривал с этим папой тети? – спросил Мартин Бек.

– Нет, мы пытались его расспросить, но похоже на то, что он уже обо всем забыл.

– Как выглядит этот человек?

– Ну-у, трудно сказать. Приятный. Чуточку усталый, но это, наверное, из-за его работы. Возраст между сорока и пятьюдесятью, очень редкие волосы. У него совершенно обычный вид.

Минуту было тихо, и Мартин Бек делал пометки. Потом он сказал:

– Если я правильно понял вас, фру Оскарсон, вы уже не водите Буссе к этой женщине?

– Уже нет. У них нет своих детей, и они очень сожалели, что я его забрала. Мне обещали место в яслях, но его получила одна женщина, которая работает медсестрой. Они у нас имеют преимущество.

– И где теперь Буссе днем?

– Дома. Мне пришлось бросить работу.

– А когда вы перестали водить его к Энгстрёмам?

Она немного подумала и сказала:

– В первую неделю апреля. У меня тогда была неделя отпуска. А когда потом я должна была выйти на работу, место в яслях было занято, а фру Энгстрём тем временем взяла другого ребенка.

– Буссе нравилось туда ходить?

– В общем-то да, но думаю, ему больше нравился герр Энгстрём. То есть, папа тети, как говорил. Буссе. Думаете, что билет Буссе мог дать он?

– Не знаю, – ответил Мартин Бек. – Но я попытаюсь это выяснить.

– Я бы с удовольствием помогла вам, если бы могла, – сказала она. – Но сегодня вечером мы уезжаем. Я уже говорила вам это, не так ли?

– Да, говорили. Счастливого пути. И передайте от меня привет Буссе.

Мартин Бек положил трубку. Он несколько секунд сидел и размышлял, потом снова поднял трубку и позвонил в отдел полиции нравов.

В ожидании информации, которую он запросил, он и взял в руку одну из папок на столе и нашел запись ночного допроса Рольфа Эверта Лундгрена. Медленно и внимательно он прочел сделанное Лундгреном описание мужчины, которого тот видел в Ванадислундене. Фру Оскарсон описала папу тети, которого видел Буссе, еще хуже, однако ее описание не исключало, что это мог быть тот же человек.

В картотеке отдела полиции нравов никакой Эскил Энгстрём не фигурировал.

Мартин Бек встал и пошел в соседний кабинет. Гюнвальд Ларссон сидел за столом, задумчиво глазел в окно и ковырял в зубах ножом для разрезания бумаги.

– Где Леннарт? – спросил Мартин Бек.

Гюнвальд Ларссон нехотя оторвался от своих дантистских изысканий, вытер нож об рукав пиджака и сказал:

– Черт возьми, откуда мне знать?

– А Меландер?

Гюнвальд Ларссон положил нож в стаканчик для карандашей и пожал плечами.

– Наверное, в туалете. А что ты хотел?

– Ничего. Чем ты, собственно, занимаешься?

Гюнвальд Ларссон не ответил сразу. Только когда Мартин Бек был на полпути к двери, он сказал:

– Не понимаю, что у людей в голове?

– Что ты имеешь в виду?

– Я только что говорил с Ельмом. Вообще-то он искал тебя. Так вот, один парень из округа Мария нашел в кустах на Хорнстульстранд дамские трусики. Нам этот болван, естественно, ни слова не говорит, а отдает их в лабораторию и заявляет, что якобы эти трусики, возможно, были сняты с трупа в парке Тантолунден. Ребята в лаборатории, разинув рты, глядят на розовые трусы пятьдесят четвертого размера, которые, возможно, были бы велики даже Колльбергу, и ломают себе голову над тем, что это должно значить. И я им вовсе не удивляюсь. Ну, разве можно вообще держать в полиции таких идиотов?

– Я тоже иногда над этим размышляю, – сказал Мартин Бек. – А что он еще говорил?

– Кто?

– Ельм.

– Ты должен ему позвонить, но не занимай телефон надолго.

Мартин Бек вернулся к своему временному письменному столу и позвонил в лабораторию.

– Да, так, что касается этого твоего билета, – сказал Ельм. – Никакие пригодные отпечатки пальцев с него снять нельзя, эту бумажку можно выбросить в макулатуру.

– Я так и думал, – сказал Мартин Бек.

– Мы еще не совсем готовы. Отчет я пришлю тебе, как обычно. Да, мы обнаружили на нем какие-то синие хлопчатобумажные волокна, наверное из кармана.

Мартин Бек вспомнил о синем плащике, который Буссе сжимал в ручонках. Он поблагодарил и положил трубку. Потом вызвал автомобиль и надел пиджак.

Была пятница, бегство из города находилось уже в полном разгаре, несмотря на то, что было еще довольно далеко до вечера. Автомобили плотным потоком двигались по мостам, и хотя водитель ехал хорошо и расчетливо, им понадобилось почти полчаса, чтобы добраться до Тиммермансгатан.

Женщине, которая открыла дверь, было около пятидесяти. Маленькая и сухопарая, в коричневом шерстяном платье и цветастых шлепанцах. Она вопросительно посмотрела на Мартина Бека глазами за очень толстыми стеклами очков.

– Фру Энгстрём?

– Да, – ответила она голосом, который для такого хрупкого создания звучал чересчур грубо.

– Герр Энгстрём дома?

– Нет, – ответила она. – Что вам угодно?

– Я хотел бы поговорить с вами. Я знаю одного ребенка, за которым вы присматривали.

– Какого ребенка? – подозрительно спросила она.

– Бу Оскарсона. Его мать дала мне ваш адрес. Вы позволите войти?

Женщина распахнула дверь, и Мартин Бек вошел в миленькую прихожую и мимо двери в кухню прошел в единственную комнату в квартире.

– Извините, – сказала женщина, – а в чем дело? Что-то случилось с Буссе?

– Я из полиции, – сказал Мартин Бек. – Это просто обычный опрос, вам нечего опасаться. А с Буссе все в полном порядке.

Сначала женщина казалась немного испуганной, но теперь она постепенно оживилась.

– А почему я должна опасаться? – сказала она. – Я не боюсь полиции. Речь идет об Эскиле?

Мартин Бек улыбнулся ей.

– Да, фру Энгстрём, я, собственно, пришел поговорить с вашим мужем. Похоже на то, что несколько дней назад он видел Буссе.