«замедленного действия».

Наутро позвонил Василий.

– Соболев, зайди сегодня вечером, пообщаемся напоследок.

– Решил наведаться в столицу?

– Ты догадлив, волкодав. Хочу посмотреть, что за школу там открывают, какие условия. Заодно навещу одно место, знакомое и тебе.

– Церковь Спаса?

– Ну ты даешь, ясновидящий! В общем, приходи.

– Я занят вечером.

– Тогда давай прямо сейчас.

Матвей собрался. Прислушивался к своим ощущениям, ничего особенного не услышал и усмехнулся в душе своей постоянной готовности к встрече с очевидной материализацией Конкере. С одной стороны, жить в условиях войны с Монархом тяжело, с другой – интересно.

В почтовом ящике он обнаружил письмо из Вологодской области от мужа Лиды. На ходу пробежал его глазами, и настроение упало.

Сестра находилась в Вологодском следственном изоляторе по обвинению в покушении на убийство, и потерявший голову Леонид Нестеров слезно умолял приехать и помочь по хозяйству. Не разобраться или вызволить жену, а именно «помочь по хозяйству»! Это расстроило Матвея больше всего.

Леонид не слишком вдавался в подробности происшествия, и из путаного письма его выходило следующее.

Дела у фермеров шли все хуже. Многие уехали, но Нестеровы держались. Держались до тех пор, пока не начались конфликты с колхозниками, которые, увы, так и остались люмпенами в худшем значении этого слова. Что за конфликты имели место, Леонид не писал, но последнюю точку в их череде поставил выстрел Лиды.

В этот день она стирала, уложив детей спать, а Леонид, кажется, впервые в жизни решил ей помочь. И тут в дом зашли подвыпившие мужики, двое из которых когда-то работали у Нестеровых по найму, стали требовать денег или бутылку. Лида не хотела, чтобы проснулись дети, поэтому бутылку дала. Но они пришли снова, стали угрожать, полезли к ней, не обращая внимания на Леонида, и тогда у нее лопнуло терпение… Вырвавшись, она схватила ружье и выстрелила…

Матвей представил, что могло заставить его сверхтерпеливую сестру пойти на подобный шаг, и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Леонид, конечно, и не пытался ее защитить, хотя в письме оправдывал себя полностью. Что ж, подумал Матвей, придется ехать и разбираться…

Полный тревог и предчувствий, Матвей остановил машину возле дома, в котором жил Василий, и вдруг обратил внимание на сцену возле обменного пункта валюты, располагавшегося в здании напротив.

Молодая и очень симпатичная девушка в зеленой курточке, чуть не плача, что-то требовала у двух молодых людей. Один одет прилично, второй – типичный кидала под метр девяносто, широкоплечий, толстый, с небритой круглой рожей, в замызганном плаще и кожаной кепке. Именно он вылез из кабины «мерседеса», хотя, на взгляд Матвея, место ему было разве что за рулем экскаватора.

Прилично одетый молодой человек с красивой волной каштановых волос что-то сказал своему напарнику, и тот толкнул девушку, грязно ругнувшись. Лишь на один миг лицо незнакомки появилось перед Матвеем, но его будто что-то толкнуло – это было лицо прекрасной спутницы инфарха из его снов. Не раздумывая, он пересек улицу и негромко спросил, обращаясь к девушке, но так, чтобы слышали и те двое.

– Что случилось, мадемуазель? Может быть, требуется помощь?

Огромные, полные слез глаза девушки распахнулись еще больше, она обреченно глянула на своих обидчиков, встрепенувшихся при появлении Соболева, и, сгорбившись, побрела прочь.

«Приняла меня за одного из них», – пришла догадка.

Матвей догнал незнакомку, зафиксировав в уме фразу небритого: «А этому мудаку чего надо?»

– Извините, девушка, я не из числа приятелей тех парней и действительно хочу вам помочь. Что произошло?

Девушка искоса глянула на него, и снова ее необычайная красота резанула сердце Матвея.

Видимо, что-то в словах незнакомого парня расположило девушку заговорить.

– Чем вы поможете? Они… – Глаза незнакомки снова наполнились слезами. – Обманули… я хотела…

– Обменять валюту?

– Да, пришла к открытию… пункт еще закрыт был… а этот в куртке… такой обходительный и одет прилично…

Матвей все понял. Девушка нарвалась на обычных валютных кидал. Один предлагает обмен «по более выгодному» курсу, вручает жертве «куклу» в рублях или в валюте, а второй в это время, прикидываясь либо охранником обменного пункта, либо сотрудником милиции, начинает требовать документы и тащит жертву в отделение «для выяснения». Эти, похоже, даже не считали нужным прятаться от обманутых людей и действовали почти в открытую, привыкнув, видимо, что никто еще не возвращался «качать права».

– Сколько они у вас взяли?

– Четыре миллиона… соседка дала, чтобы я обменяла, ей гарнитур купить надо. А они сунули… вот. – Девушка показала смятый целлофановый пакетик с «куклой», в которой оказалось две банкноты – пятидесятидолларовая и однодолларовая, прикрывающие стопку аккуратно нарезанной газетной бумаги.

– То есть они «обули» вас на пятьсот с лишним баксов. Недурно! Неужели вы не знаете, что менять валюту у частных лиц опасно?

Глаза девушки снова наполнились слезами.

– Я… торопилась… а теперь не знаю, как отдавать…

– Как вас зовут?

– Ульяна… Неверова.

– Рязанка?

– Нет, из Чернавы, село такое в Милославском районе. Учусь в медицинском на первом курсе…

– Вы их точно запомнили? Тех, которые взяли деньги?

Длинные и пышные ресницы сделали взмах, глаза распахнулись, блеснув зеленью.

– Конечно.

– Идемте. – Матвей взял Ульяну под руку и повел к обменному пункту. Кидал он застал в тот момент, когда они нашли очередного лоха, позарившегося на «выгодный» курс. Один – «прилично одетый» – считал деньги, второй – мордатый, небритый – ждал момента, когда надо выходить на сцену.

Матвей выхватил у «приличного» кидали деньги, сунул мужичку средних лет, развернул его и дал коленом под зад. И обернулся к опешившему кидале.

– Предлагаю взаимовыгодный обмен: тебе – это, – он протянул целлофановый пакетик с «куклой», – ей – ее четыре лимона. И побыстрее.

– Ты что, свихнулся? – покрутил пальцем